Дорамароман

Петергоф, резиденция технологий и искусств «КвартаРиата». Я читаю курс лекций, посвященный кино XXI века. На предпоследней лекции я показываю «Иисус, ты знаешь» Ульриха Зайдля — документальный фильм, состоящий из шести исповедей в католическом храме. Я сажусь позади и произвожу синхронный перевод копии с английскими субтитрами. Мне выпадает случай побывать каждым из прихожан: домохозяйкой, молящейся, чтобы муж перестал смотреть ток-шоу с их «негативной аурой»; женщиной, собирающейся отравить любовника; сексуально озабоченным подростком, слишком буквально воспринимающим яркие сцены из Библии. Я пытаюсь блокировать эмпатию, но ближе к концу нахожусь на грани истерики.

Февраль 2017. Моя подруга, выпускница Московской школы нового кино Ира Дмитриева, предлагает мне провести передвижной фестиваль документального кино «Окраина». Название — оммаж советскому фильму Бориса Барнета и его постсоветскому ремейку Петра Луцика и Алексея Саморядова. Концепция фестиваля — в децентрализации и эмансипации: показывая не- (скорее даже анти-) мейнстримные фильмы из географической столицы, представляющие альтернативный взгляд на кинопроизводство и обсуждая различные примеры регионального кинематографа (например, якутского), Ира предлагает вдохновить зрителей на создание собственных фильмов, не похожих на те, что показывают в мультиплексах. Моя роль состоит в том, чтобы произвести амортизирующий эффект перед показами в каждом городе — погрузить публику в соответствующий контекст, прочтя лекцию о современном российском кинематографе. Я не раздумывая соглашаюсь.

Цель передвижного фестиваля документального кино «Окраина» — познакомить зрителей Нижнего Новгорода, Пензы, Самары, Тольятти и Набережных Челнов с работами режиссеров, окончивших мастерскую кинематографиста Артура Аристакисяна. В программу вошли фильмы Лены Гуткиной и Генриха Игнатова («Яма»), Константина Бушманова («Путешествие») и Нади Захаровой («Огонь»). В отличие от своего мастера, они снимают практически бессловесные фильмы, в которых нет категоричности и мессианства, присущих «Ладоням» или «Месту на земле». Молодые режиссеры осторожны в своих высказываниях, но это вовсе не означает, что их взгляд менее пытлив, а видение компромиссное. В каком-то смысле их фильмы доступнее и могут служить своеобразным введением в эстетику поэтической документалистики, оставаясь при этом уникальными авторскими высказываниями.

Я сообщаю нижегородскому знакомому, что напишу травелог о поездке, на что тот отвечает: «Для кого-то травелог, а для кого-то мартиролог». Преподавательница по менеджменту во ВГИКе спрашивает у меня: «Вы намеренно выбрали самые депрессивные российские города?» В маршрутке, направляющейся в Нижний Новгород, Ира говорит: «У меня для тебя есть подарок», — и достаёт из сумки носки с принтом «Русский андеграунд».

Нижний Новгород, «Галерея1»

я не в новгороде, я в нижнем

Из переписки с нижегородцем

Едва переступив через порог квартиры (таро, благовония, краутрок), я понимаю, что трансгрессия начинается. Нижегородские хозяева — музыкальный и супружеский дуэт — встречают нас хлебосольно: двадцатиградусной настойкой на кокосовой стружке и пакетом сухарей. Костя Бушманов обещает присоединиться к нам в Челнах, Надя Захарова планирует приехать непосредственно к показу в Галерею, Лена Гуткина и Генрих Игнатов едут отдельно и сильно опаздывают, а по приезде рассказывают историю про водителя BlaBlaCar, который помимо пассажиров вез в багажнике мешок с погонами для ополченцев Донбасса.

После бархоппинга половина группы отчаливает на такси. Мы с Ирой преодолеваем заледенелый холм, превратившийся в аттракцион смерти, заползаем в Галерею1, вскрываем сидр и танцуем до двух часов ночи, пока сторож не советует нам лечь спать. Я ставлю кефир на мороз и проваливаюсь в сон.

Наутро мы бродим под крышами Нижнего, где нависают сосули, и обсуждаем с местными интеллектуалами Альберта Серра, Лисандро Алонсо, Эжена Грина — режиссеров, про которых и в Москве-то почти не с кем поговорить. Нам рассказывают про местные культурные мифологемы: про то, как в одном из нижегородских подъездов зимой прорвало трубу и за ночь образовался каловый копролит, про то, как Балабанов снимал в Нижнем «Жмурки», про нижегородский эклектичный архитектурный стиль.