Дорога

                     III

Я желтый мак на стол рабочий

В тот день поставила ему.
Сказал: «А знаешь, между прочим,
Цветы вниманью моему
Собраться помогают очень».
И поворачивал букет,
На огоньки прищурясь мака.
В окно мансарды, на паркет
Плыл Сены отраженный свет,
Павлин кричал в саду Бальзака.
И дня рабочего покой,
И милый труд оберегая,
Сидела рядом я с иглой,
Благоговея и мечтая
Над незаконченной канвой.

Далекий этот день в Пасси

Ты, память, бережно неси.

IV. «Взлетая на простор покатый…»

                      IV

Взлетая на простор покатый,

На дюн песчаную дугу,
Рвал ветер вереск лиловатый
На океанском берегу.

Мы слушали, как гул и грохот

Неудержимо нарастал.
Океанид подводный хохот
Нам разговаривать мешал.

И чтобы так или иначе

О самом главном досказать,
Пришлось мне на песке горячем
Одно лишь слово написать.

И пусть его волной и пеной

Через минуту смыл прилив, —
Оно осталось неизменно,
На лаве памяти застыв.

V. «Ты был мне посохом цветущим…»

                      V

Ты был мне посохом цветущим,

Мой луч, мой хмель.
И без тебя у дней бегущих
Померкла цель.

Куда спешат они, друг с другом

Разрознены?
Гляжу на жизнь свою с испугом
Со стороны.

Мне смутен шум ее и долог,

Как сон в бреду.
А ночь зовет за темный полог:
— Идешь? — Иду.

VI. «Торжественна и тяжела…»

                      VI

Торжественна и тяжела

Плита, придавившая плоско
Могилу твою, а была
Обещана сердцу березка.

К ней, к вечно зеленой вдали

Шли в ногу мы долго и дружно, —
Ты помнишь? И вот — не дошли.
Но плакать об этом не нужно.

Ведь жизнь мудрена, и труды

Предвижу немалые внукам:
Распутать и наши следы
В хождениях вечных по мукам.

VII. «Мне все привычней вдовий жребий…»

                      VII

Мне все привычней вдовий жребий,

Все меньше тяготит плечо.
Горит звезда высоко в небе
Заупокойною свечой.

И дольний мир с его огнями

Тускнеет пред ее огнем.
А расстоянье между нами
Короче, друг мой, с каждым днем.

VIII. «Длинной дорогою жизнь подводила…»

                     VIII

Длинной дорогою жизнь подводила

К этому страшному дню.
Все, что томилось, металось, грешило,
Все предается огню.

Нет и не будет виновных отныне,

Даруй прощенье и мне.
Даруй смиренья моей гордыне
И очищенья в огне.

Когда виден берег (1946–1957)

«На рассвете сон двоится…»

Себе

На рассвете сон двоится,
Холодок какой-то снится,
И сквозь сон из тишины
Нарастает гул струны.

Странный сон, сквозной и хрупкий,

Сон, готовый на уступки…
Жизнь висит на волоске,
Бьется жилкой на виске.

Я хочу сквозь сон пробиться,

Закричать, перекреститься,
Страх осмыслить наяву,
Убедиться, что живу!

И, проснувшись, долго, странно,

На квадрат окна туманный
И на бледную зарю,
Как воскресшая, смотрю.

16 декабря 1947

«Клонятся травы ко сну…»

(Стихотворение без эпитетов)

Т. Б. Лозинской