Дорога

Привяжи к саням ведерко,
И поедем за водой.
За мостом крутая горка, —
Осторожней с горки той!

Эту прорубь каждый знает
На канале крепостном.
Впереди народ шагает,
Позади звенит ведром.

Опустить на дно веревку,
Лечь ничком на голый лед, —
Видно, дедову сноровку
Не забыл еще народ!

Как ледышки рукавички,
Не согнуть их нипочем.
Коромысло с непривычки
Плещет воду за плечом.

Кружит вьюга над Невою,
В белых перьях, в серебре…
Двести лет назад с водою
Было так же при Петре.

Но в пути многовековом
Снова жизнь меняет шаг,
И над крепостью Петровой
Плещет в небе новый флаг.

Не фрегаты, а литые
Вмерзли в берег крейсера, —
И не снилися такие
В мореходных снах Петра.

И не снилось, чтобы в тучах
Шмель над городом кружил
И с гудением могучим
Невский берег сторожил.

Да! Петру была б загадка:
Лязг и грохот, танка ход,
И за танком — ленинградка,
Что с винтовкою идет.

Ну, а мы с тобой ведерко
По-петровски довезем.
Осторожней! Видишь — горка.
Мы и горку обогнем.

20 декабря 1941

«Смерти злой бубенец…»

Смерти злой бубенец
Зазвенел у двери.
Неужели конец?
Не хочу. Не верю!

Сложат, пятки вперед,
К санкам привяжут.
— Всем придет свой черед, —
Прохожие скажут.

Не легко проволочь
По льду, по ухабам.
Рыть совсем уж невмочь
От голода слабым.

Отдохни, мой сынок,
Сядь на холмик с лопатой,
Съешь мой смертный паек,
За два дня вперед взятый.

Февраль 1942

На улице

I. «Иду в темноте, вдоль воронок…»

                      I

Иду в темноте, вдоль воронок.
Прожекторы щупают небо.
Прохожие. Плачет ребенок
И просит у матери хлеба.

А мать надорвалась от ноши
И вязнет в сугробах и ямах.
— Не плачь, потерпи, мой хороший, —
И что-то бормочет о граммах.

Их лиц я во мраке не вижу,
Подслушала горе вслепую,
Но к сердцу придвинулась ближе
Осада, в которой живу я.

II. «На салазках, кокон пряменький…»

                      II

На салазках, кокон пряменький
Спеленав, везет
Мать заплаканная, в валенках,
А метель метет.

Старушонка лезет в очередь,
Охает, крестясь:
«У моей, вот тоже, дочери,
Схоронен вчерась.

Бог прибрал, и, слава господу,
Легше им и нам.
Я сама-то скоро с ног спаду
С этих со ста грамм».

Труден путь, далек до кладбища,
Как с могилой быть?
Довезти сама смогла б еще, —
Сможет ли зарыть?

А не сможет — сложат в братскую,
Сложат, как дрова,
В трудовую, ленинградскую,
Закопав едва.

И спешат по снегу валенки, —
Стало уж темнеть.
Схоронить трудней, мой маленький,
Легче умереть.

III. «Шаркнул выстрел. И дрожь по коже…»