Дорога через безмолвие

В своем ответе д-р Уиллс писал: «Вряд ли вызовет удивление тот факт, что д-р Мюллер и мои друзья в Австралии испытывают неловкость по поводу истории с медалью… Одежду моего сына, из-за нехватки которой он погиб, носили другие люди; открытые им земли назвали другими именами — неудивительно, что то же самое произошло и с золотой медалью. Тем не менее я весьма благодарен Вам за похвалы в адрес покойного». Горечь и обида долго еще не могли утихнуть. Даже в день похорон произошел неприятный инцидент. Когда закончилась церемония погребения, огромная толпа в 4000 человек собралась в зале св. Георгия, где состоялось нечто вроде поминовения экспедиции. Первую речь произнес Баркли; после него на трибуну поднялся Макадам с намерением воздать хвалу Комитету. Его встретили бурей негодования, толпа ревела, никто не хотел слушать. Но Макадам, будучи опытным политиком, не смутился и продолжал свою речь пока наконец аудитория не стихла. За ним попытался выступить Ленделс, но это уж было слишком: его слова потонули в крике и свисте; собрание быстренько свернули.

Несмотря на разгул страстей, Кинг не был забыт; на его имя в банк положили 3135 фунтов, что гарантировало ему доход 180 фунтов в год. В те времена на эти деньги можно было безбедно жить. Губернаторство Виктории выделило также 2090 фунтов жившей в Девоне матери Уиллса, по 500 фунтов его сестрам и 150 фунтов д-ру Уиллсу в оплату проезда до Англии. Сипай Дост Магомет, потерявший руку в Менинди, получил 200 фунтов и столько же — топограф экспедиции Уэлч в компенсацию за поврежденный глаз. Еще одна сумма (1045 фунтов) была вручена старой няне Берка, Элен Догерти, приехавшей вместе с ним в Австралию. (Как оказалось, у самого Берка на банковском счете оставалось всего семь шиллингов и восемь пенсов, так что его долг Мельбурнскому клубу пришлось погасить Комитету.)

Канцелярия губернатора подытожила расходы, куда вошли деньги, потраченные на подготовку и проведение экспедиции, посылку спасательных партий, похороны, сооружение памятников и выплату пенсий. Сумма получилась астрономической — почти 60 000 фунтов стерлингов! Даже Стэнли, отличавшийся небывалой расточительностью в тот век великих открытий, оказался куда скромнее. Тем не менее довольно быстро колонисты убедились, что деньги потрачены не зря. Несмотря на все перипетии и трагический финал, экспедиция каким-то неожиданным образом положила начало целой цепи последующих событий. Более того — она превратилась в миф, в чисто австралийскую легенду, питавшую живительными соками тех, кто шел по стопам путешественников.

Спасательные партии, отправившиеся на поиски потерявшейся группы, невероятно расширили представления о внутренних районах континента. За один год помимо Стюарта[18] (чьи походы, конечно же, заслуживают более подробного рассказа) материк пересекали еще дважды. Огромные пространства были открыты для будущих поселенцев — причем все обошлось не только без человеческих жертв, но даже без тяжких лишений. Маккинли двинулся на север через Куперс-Крик, добрался до могилы Грея (где, как он считал, покоятся все участники похода Берка) и продолжил путь до залива. Ему тоже помешали ступить на берег моря непролазные болота; он повернул на восток, надеясь увидеть «Викторию» капитана Нормана возле устья реки Альберт. Тут его ждало разочарование: Норман уже успел отплыть; тогда Маккинли добрался до Квинслендского побережья, а оттуда — морем до Аделаиды. Гигантский маршрут занял у него ровно год, и он прошел его без потерь, если не считать одного из отбившихся верблюдов Берка, которого пришлось пристрелить у залива и съесть.

Тем временем Лендсборо, двигаясь с севепа (из Квинсленда), целым и невредимым дошел до Куперс-Крика и далее до Менинди, где и узнал о судьбе Берка и Уиллса.

Благополучно завершил свою миссию и Уокер; его черные следопыты отыскали последний лагерь Берка на реке Флиндерс, Уокер сообщил о своей находке капитану Норману, а затем легко, словно совершая увеселительную прогулку, вернулся домой на восточное побережье.

Когда подытожили результаты всех этих походов, тайна «зловещего пятна» перестала существовать. Выяснилось, что в центре Австралии нет настоящих гор и нет никакого моря, однако бескрайние просторы вовсе не представляют собой сплошную пустыню — на десятки тысяч квадратных миль там расстилались пригодные пастбища, имелись периодически высыхающие, но все же крупные реки и леса; в земле, по всей видимости, таилось немало рудных богатств.

Едва в Мельбурне отгремели аккорды траурного марша, как поселенцы уже двинулись со стадами копов и овец в Буллу. Десять лет спустя животноводы освоили пойму Куперс-Крика, где выросли фермы и цельте усадьбы. А вскоре в пяти милях от первой могилы Берка вырос поселок Иннаминка с пабом, полицейским участком и таможней (зловещими предвестниками «цивилизации»); Иннаминка стала важным перевалочным пунктом на пути пастухов, гнавших скот из центральных районов Квинсленда на рынки Аделаиды.