Дорога домой

— Ладно, тут все понятно, — заключил Фауст, когда я закончила. — А какого ты с этой горой мускулов целовалась?

О как! Да мы ревнуем!

В душе я, конечно, возрадовалась, но сделала вид, что обиделась. Тем более что мы только десять минут назад это обсуждали. Какая-то у Фауста память короткая стала. И вроде ж не девчонка… Или он слышит только то, что желает услышать?

— Да я же тебе объяснила уже, что это было против моей воли. И я сопротивлялась, как могла!

— Угу, — буркнул блондин. — Как-то ты не особо активно сопротивлялась! А в первый раз так вообще по своей воле к нему присосалась!

Я прокрутила назад воспоминания последней пары дней и поняла, чего так злится феникс. Нет, ну я тогда, конечно, малек переиграла… Но это ж было для благого дела.

— Я, между прочим, тебя спасала. Если не помнишь, ты тогда в клетке сидел. А мне надо было чем-то отвлечь внимание нага.

— Ага, и ты не придумала ничего лучше, как накинуться на него с поцелуями.

— Ну извините… Что я не столь изобретательна, как бы вам того хотелось. И вообще, это вовсе не поцелуй был! — уверенно заявила я.

— А что же? — скептически посмотрел на меня мужчина и важно скрестил руки на широкой груди.

— Нуу… Я просто невинно прижалась к его губам. Это не считается.

— Так значит, не считается… — еще больше закипел блондин. — Знаешь, вот я сейчас пойду, прижмусь невинно к чьим-нибудь губам и тоже заявлю, что это не считается!

— Давай-давай! Вперед и с песней! — вконец разозлившись, послала блондина.

Признаться честно, я думала, он это чисто для красного словца вставил. Ну мало ли, чего в пылу скандала не выкинешь? Но пернатый, кажется, был настроен решительно. Он резко повернулся к нашим друзьям, в нетерпении мнущимся у лавочки. Прошелся взглядом по Стаське, затем по парнишке-вору и в итоге остановил свой ясный взор на гремлине.

Нет, только не говорите, что он…

Да, мои опасения полностью подтвердились. Фауст решительно двинулся к Хевириму, резко притянул того за талию и прижался к губам парнишки в коротком поцелуе.

Челюсть моя с грохотом рухнула на землю. Стаськина челюсть рухнула на землю дважды. Воришка загоготал и воодушевленно выкрикнул:

— Как с вами, оказывается, интересно!

Окончив показательное выступление, блондин поспешно отлепился от Херувимчика, повернулся ко мне и с вызовом поинтересовался:

— Довольна?

Слов у меня не нашлось. Одни эмоции. Я пожала плечами, развела руки в стороны, да так и зависла, не зная, что на это можно ответить, и вообще как реагировать. Лишь во все глаза таращилась на красного, как спелый томат, Хевирима, что прижимал ладоши к горящим щекам.

У Стаськи дар речи прорезался раньше.

— И все-таки голубой… — шокированно выдала сестрица.

Феникс завел глаза к небу, стукнул себя ладонью по лбу и отчаянно застонал.

— С кем мне приходится общаться… Вы что, так и не поняли, что это девчонка?

Мгновение, второе…

— Да ладно!

— Не может быть! — раздался слаженный дуэт наших со Стаськой голосов.

— Еще как может! — уверенно произнес Фауст и, скрестив руки на груди, повернулся к красному как рак гремлину. Тот подтверждать или опровергать слов пернатого не спешил. Лишь неловко переминался с ноги на ногу, усиленно высматривая что-то на земле. — Ну что, сама признаешься или портки снимать будем? — припугнул блондин, и по выражению породистого лица я определенно могла сказать — не шутит!

— Не надо портки… — пискнул (или уже пискнула?) гремлин и сжался в комочек. — Я сама во всем сознаюсь.

Значит, все-таки девчонка… Вот дела! А я, дура, еще смела думать, что Хевирим на меня запал. Надо все же выяснить, от кого была та роза. А то как-то неуютно себя чувствую в розовато-голубом окружении.

— Все интереснее и интереснее, — воодушевился воришка и подался вперед, видимо, намереваясь услышать душещипательную историю.

— Ну, в общем, — чуть шмыгнула носиком рыжая. — Я не Хевирим, а Хевири… Извините, что притворялась.

— Вот видите, — победно оскалился Фауст. — Девчонка. Не удивлюсь, если еще и брауни!

— А ты… а вы откуда знаете? — круглыми блюдцами глаз уставилась на него эта притворщица.

Фауст рассмеялся. Громко, заливисто. Даже слезы в уголках глаз проступили.

— Надо же. Все и правда крайне интересно и крайне запутанно, как мне думается. Про брауни я просто предположил. Слишком уж ты… правильная и робкая, что ли… — От этих слов девчонка вновь залилась краской. Видать, вспомнила что-то примечательное. Хммм. А уж не совместный ли поход в мужскую раздевалку? — Гремлины обычно пораскованнее будут. А еще у тебя концы волос пережженные. Сама, видимо, красилась?

Девчонка смущенно кивнула.

— Угу… И веснушки наводила, и волосы завивала. И не лень было? Или приперло так сильно?

Новоявленная брауни вновь уперла взгляд в землю, явно не горя желанием изливать нам душу Я же решила воспользоваться моментом и задать парочку мучивших меня вопросов.

— А кто такие брауни? — спросила полушепотом, будто стыдясь своей необразованности. Хотя стыдиться, по большому счету, тут было нечего, — просветить о местных расах меня никто не удосужился.