Дорога домой или Цена престола

Гэбриэл устало опустился на стул у маленького столика у окна. Он так долго улыбался этим вечером, что от фальшивых улыбок сводило лицо. Лигас села напротив, не сводя с него тревожных глаз.

Почти десять лет...

Гэбриэл растянулся на постели, закинув руки за голову. Как же хорошо и тихо, до восхода солнца еще несколько часов, и можно просто расслабиться.

Девушка лежала рядом, одной рукой она подперла голову, а второй играла его волосами.

Гэбриэл улыбнулся, поймав ее пристальный взгляд.

— Почему ты так смотришь?

Она дернула плечом.

— На тебя приятно смотреть. Почему бы и нет, а? Мне редко нравятся те, с кем я сплю, — она перекатилась на живот и легла ему на грудь. — А знаешь, мой милый мальчик, ты делаешь успехи, — потом рассмеялась и спрятала лицо за своими густыми огненно-рыжими волосами.

Гэбриэл зарделся. Лигас была его первой и единственной любовницей, можно сказать, учителем. Считалось, что, помимо боевых искусств, члены Братства должны быть и превосходными соблазнителями, перед которыми не устоит ни одна женщина, пусть даже сама королева. Поэтому, когда воспитанник достигал возраста четырнадцати-пятнадцати лет, Сентас время от времени приводил к ним женщин.

Гэбриэл очень тепло относился к Лигас, и был счастлив, что Сентас Рей ничего не имеет против того, что он всегда остается именно с ней, а не с другой женщиной. С ней можно было не только «учиться», но еще разговаривать, не о Братстве, преданности ему и великих целях, а на простые человеческие темы. Он не испытывал к ней высоких чувств, которые в книгах называли «любовью», но с ней ему было хорошо и спокойно.

Лигас была старше его на добрые десять лет. Прекрасная молодая женщина с зелеными лисьими глазами и огненно-рыжей копной кудрявых волос, получающая деньги за искусство любви.

Как-то раз Гэбриэл спросил ее, почему она выбрала такой заработок, а не вышла замуж, не завела детей. Тогда Лигас только отмахнулась и сказала, что больше ничего не умеет, а ее работа ей нравится. Ее взгляд говорил обратное. Но больше Гэбриэл не спрашивал, он умел не задавать вопросов, когда видел, что они могут ранить.

Лигас снова тряхнула волосами и убрала их от лица, потом посмотрела в окно.

— Скоро рассвет, — в ее глазах мелькнуло что-то необычное.

— Что с тобой? — он легко коснулся ее щеки, вынуждая повернуться к нему. — Что-то случилось?

— Да нет, — ее улыбка была мягкой и успокаивающей, — все хорошо.

Эта улыбка напомнила Гэбриэлу улыбку женщины, которую он видел в одной из деревень, куда ездил с Сентасом Реем. Женщину приговорили к смертной казни и вели к месту приведения приговора в исполнение, а из толпы вдруг выскочил ее пятилетний сынишка... Она улыбалась ему именно так, говоря, что все хорошо, и он должен бежать домой к отцу.

Сравнение обожгло, он напрягся.

— Ли, ты прощаешься со мной?

Теперь она коснулась его лица, нежно очертила линию подбородка, губ, скул, как слепой, который старается запомнить черты.

— Ли, — повторил он нажимом, убирая ее руку.

Лигас вздохнула и села на кровати, завернулась в простыню.

— Ты очень хороший, Гэбриэл, — сказала она. — Не знаю, как тебе это удается в подобном месте. Полагаю, это недосмотр твоего учителя. Когда он это заметит, то примется ломать и переделывать тебя на свой лад. Я даже рада, что я этого не увижу.

Гэбриэл все еще не понимал, что она хотела сказать.

— Ты уезжаешь?

Она рассмеялась беззвучным смехом, а когда отсмеялась, ее глаза стали серьезными, в лунном свете это казалось пугающим.

— Мне не завязали глаза, как обычно, когда везли сюда.

Гэбриэл переваривал ее слова не меньше минуты. Нет, она не могла иметь в виду то, о чем он подумал. Быть такого не может...

— Может быть, Сентас Рей доверяет тебе? — он и сам понимал, что это самое нелепое из всех возможных предположений.

Лигас склонила голову набок.

— А, может быть, он просто понял, что один из его учеников слишком ко мне привязался, и пора бы от меня избавиться?

— Это бред! — Гэбриэл выкрикнул это слишком громко, а потом испуганно замолчал.

Лигас удовлетворенно кивнула.

— Если бы считал это бредом, ты бы не боялся разбудить своего учителя.

Гэбриэл замотал головой.

— Сентас Рей великий воин, он не станет убивать беззащитных женщин.

Лигас была на удивление спокойна для человека, который счел себя обреченным.

— Как ты попал в эту школу? — вдруг спросила она о том, чем никогда раньше не интересовалась.

Причем здесь это? Гэбриэл уже ровным счетом ничего не понимал. Он давно подмечал за Сентасом Реем неискренность и какую-то двойную игру, но чтобы ТАКОЕ...

— Я не помню, я был слишком маленький. На мою деревню напали, учитель ехал мимо и спас меня.

— Ах, даже так, значит, он к этим «напали» отношения не имеет?

В горле встал ком. И почему-то вместо «нет» Гэбриэл ответил: «не знаю».

— Ваша школа — тайное место, — продолжала Лигас, — и если бы мне было суждено уйти отсюда живой, мне бы ни за что не показали, где она находится. Если бы король узнал, об этом месте, то прислал бы сюда целую армию, чтобы выжечь его вместе с вами дотла, как чуму.