Дорога горы

Путники умылись, затем подкрепились лепешками и сушеными финиками, запив их отваром. Эзра и Иешуа легли на толстые маты, сплетенные из листьев шерстоцвета, и укрылись верхней одеждой. Караванщик сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене.

– Ты спас меня. Спасибо, – тихо сказал Эзра.

– Любой на моем месте поступил бы так же, – ответил юноша.

– Нет, не любой. Ты рисковал жизнью, и я этого не забуду.

Наступило неловкое молчание.

– Тебе бы по-хорошему надо в Дом собрания94, – сказал Иешуа.

– Где его тут взять? Не молиться же вместе с шомроним.

– Давай тогда прочитаем «Дорожную молитву».

По комнате разнесся шепот: «Да будет Твоя воля, ХаШем, наш Бог и Бог наших отцов, вести нас мирным путем, направить наши шаги мирной стезей, проложить нам благополучную дорогу и привести нас к цели нашего путешествия для жизни, радости и мира …»

– Как ты стал погонщиком? – спросил Иешуа после молитвы.

– Когда стал халуцем95. Старший брат женился и поселился с женой в общем доме. У меня с Адой отношения сразу не заладились. Невзлюбила она меня, насмехалась, говорила всякие гадости. А весной брат надорвался, таская камни с поля, слег и умер. По закону деверства я должен был жениться на невестке. Но об этом не могло быть и речи, хотя Ада сразу стала шелковой: понимала, что может надолго остаться вдовой. Все в деревне знали, какая она стерва. Но я уперся – не хочу, и точка! Короче, пришли мы в бет-дин96 за свидетельством, там она – как положено – сняла у меня с ноги сандалию и плюнула в лицо. Уж харкнула, так харкнула, с удовольствием! А дома опять принялась за старое: пилит меня и пилит. Терять-то ей нечего. Я недолго терпел – собрал вещи и ушел.

– И как устроился?

– Сначала работал грузчиком на базаре в Иерушалаиме, там и жил. А потом встретил Бен-Циона. Мне нравится с ним – спокойный мужик и с оплатой не обманывает. Не то, что финикийцы. Я один раз по неопытности ходил с ними. Говорят: идем в Киликию, в Тарс, пообещали хорошо заплатить. А дошли только до Цидона. Там они товар продали и говорят: свободен. Я говорю: вы хоть заплатите по факту. Щас! Набили морду и прогнали. А что делать, не пожалуешься – уже Финикия, у местных там все схвачено. А ты как оказался в караване?

– Долго рассказывать, – нахмурился Иешуа. – В общем, не поладил с одним влиятельным человеком.

– Понятно… – Эзра не стал приставать с расспросами.

– Слушай, а что ты все время декламируешь? – вдруг спросил он.

– Тору. А ты разве не знаешь?

– Знаю, конечно, – заявил Эзра уверенным тоном, но потом смущенно признался. – Ну, если честно, то не очень. Я имена знакомые слышу: Шмуэль, Давид, Шаул… Мы с братом с утра до вечера в поле или со стадом, а сестры и мать на огороде, потом на кухне. Писание только отец немножко знал, рассказывал нам в шаббат и в праздники. Так разве запомнишь? Синагоги в деревне нет, потому что все работают. В Иерушалаим первый раз попал, когда из дома сбежал. Побывал в Храме – ух, и красотища! А как у тебя так получается – все помнить?

– Это не трудно. Мне помогают.

– Кто?

– Ангелы. Они говорят, а я повторяю за ними.

– Аааа… – удивленно протянул Эзра и замолчал. Потом отвернулся и вскоре засопел.

А Иешуа еще долго лежал без сна, вспоминая события дня, проговаривая про себя слова, которые ему нашептывали невидимые покровители:

– И прошел Аврам по земле сей до места Сихема, до дубравы Море. В этой земле жили тогда Хананеи. И явился Господь Авраму и сказал: потомству твоему отдам Я землю сию. И создал там Аврам жертвенник Господу, Который явился ему97…

Шхем накрыла ночь. Постоялый двор спал. Только иногда заполошно заорет осел или утробно заворчит верблюд. Да проснувшийся голубь с испугу перелетит с крыши на крышу, громко хлопая крыльями.

3

С первыми петухами все пришло в движение. Погонщики перетаскивали с лееванов поклажу и нагружали животных, громко переговариваясь на разных арамейских наречиях. Купцы соблюдали очередность при выходе со двора, но нашлись и такие, кто пытался проскочить первым. Они ругались друг на друга, угрожающе размахивая посохами.

Наконец, орха Бен-Циона вышла на главную дорогу и двинулась по направлению к Себастии. Путь пролегал по широкому каменному тракту, надвое рассекавшему город. Шхем гнездился в узкой долине между сопками. Глядя на их крутые откосы, Иешуа подумал, что не зря северную дорогу – Дорогу праотцов – называют еще и «Дорогой горы». Он внимательно смотрел по сторонам, прислушиваясь к привычному шепоту. Перед внутренним взором юноши проплывали картины святой древности.

Вот справа, на теперь безлесном и голом Эйвале, Аврахам ставит свой первый жертвенник в селении Элон Море. Вот жертвенник ставит Исраэль, вернувшийся в землю, обещанную ему и его потомкам Господом. Спустя многие годы жертвенник возводит Иехошуа бин Нун, высекает на нем слова Закона и оглашает его перед сынами Исраэля, положив под дубом большой камень, как символ заключенного с народом завета. Здесь, в горах Эфраимовых, лежат его кости.