Дорога ярости. Как Джордж Миллер создавал культовую постапокалиптическую франшизу

«Эти двое стояли там, ухмыляясь во все лицо и говорили "посмотри сюда" и "нет, лучше посмотри туда!" – вспоминает Мэнникс. – Все, что Джордж здесь видел, казалось ему великолепным. Не то чтобы он был беспечным. Он был очень сострадательным человеком, заботящимся о здоровье команды. Миллер был врачом, в конце концов. Но все, что он видел перед собой и о чем мог думать, это красивый кадр и как его снять. Таковы последствия его профдеформации. Он надевал очки и смотрел в видоискатель, не замечая ничего вокруг».

Менеджер по локациям продолжает:

«Я понял, что в Джордже, несмотря на его эмпатичность и образ плюшевого медвежонка, есть нечто жесткое. Несгибаемое и стальное – внутренний стержень Джорджа как режиссера».

Попытка Джорджа Миллера сделать съемочную площадку «Под куполом грома» зоной, свободной от алкоголя, была направлена не только на борьбу с пьяными выходками, но и на сохранность здоровья. Алкоголь обезвоживает организм, что было особенно опасно, учитывая, что актеры и съемочная группа работали в исключительно жарких условиях. Журналист Rolling Stone описал температуру во время съемок как «убийственную». Помощники ходили с бутылками с распылителями, поливая актеров холодной водой с одеколоном. В один из дней журналист насчитал восемь членов съемочной группы, упавших в обморок от солнечного удара и обезвоживания. Накануне вечером сдох один из верблюдов, в результате чего общее число погибших верблюдов (по данным журнала) достигло трех.

Медсестра раздавала витамины и пастилки, помогающие от першения в пересохшем горле. «Не волнуйтесь, – сказала она журналисту Rolling Stone, – так у всех бывает. Скоро вы начнете харкать кровью». Одним убийственно жарким утром в заповеднике Брейкэвэйз, расположенном в 32 километрах к северу от Кубер-Педи, работник кухни получил тепловой удар и был срочно доставлен в больницу. Как вспоминает кинорежиссер Марк Лампрелл, работавший над документальным фильмом о съемках «Под куполом грома»,

«было так жарко, что люди постоянно теряли сознание от перегрева и обезвоживания. Помощники режиссера вечно ходили с водой. Они рекомендовали всем пить по литру каждые полчаса или что-то в этом роде. Но за все время, пока мы там находились, никто не мочился. Все просто испарялось».

Тяжелые и сложные костюмы, которые должны были носить актеры, совершенно не способствовали охлаждению, о чем прекрасно знала Тина Тёрнер. Наряд звезды был необычным даже по меркам художника по костюмам Нормы Морисо: стальное кольчужное платье (с сопутствующими украшениями на голове), состоящее из фрагментов плечиков, проволочной сетки и собачьих намордников, спаянных вместе.

«Костюм весил примерно 70 фунтов, то есть около 31 килограмма, – позже рассказывала Тернер. – В процессе подготовки я не осознавала, насколько он тяжелый, потому что не стояла подолгу в этом платье. Иначе я бы скончалась».

К счастью, обошлось без жертв, но не без травм. Однажды, когда Тёрнер вела «тетушкин автомобиль» (актриса намеревалась как можно больше ездить сама), она обратилась к женщине, работавшей над реквизитом: «Платье меня обжигает». Каран Монкхаус вспоминает:

«Металл платья так сильно нагрелся, что, когда она сняла его, у нее остались маленькие красные следы от ожогов. Но она была труженицей и ни на что не жаловалась, пока велись съемки».