Дорога из Освенцима

– Лучше всего по одному или вдвоем, – вновь с улыбкой поворачиваясь к ним, говорит Йося. – Она пока не знает вас, но я хочу, чтобы узнала. Хочу, чтобы она узнала людей, благодаря которым живет.

Вперед проталкивается Лена:

– Я первая. можно подержать ее?

Йося легко притрагивается к лицу Лены, уверенная, что Натия видит этот жест, а потом медленно передает дочь Лене. Та держит ребенка на вытянутых руках, не зная, что с ним делать. Почувствовав, что Натия, не отрывая взгляда от лица матери, расслабилась, Лена прижимает ребенка к груди. И пока Натия видит свою маму, она позволяет каждой женщине подержать и покачать себя.

Силка держится в стороне, наслаждаясь редкой очаровательной сценкой, происходящей у нее на глазах. Она не может припомнить, когда в последний раз эти женщины улыбались щербатыми ртами, смеялись и плакали одновременно. Она восхищается тем, что в таком месте, как лагерь, любой светлый момент способен отвлечь их от непрекращающегося изнурительного кошмара, от напоминания о долгих предстоящих годах. И такие моменты бесценны. Право, жаль, что Ханна не пошла с ними. Предпочитает отлеживаться на своем топчане.

Решив, что все, кроме стеснительной Анастасии, успели подержать Натию, Силка проталкивается вперед. Заметив ее, Натия немедленно протягивает к ней ручонки. Остальные женщины добродушно ворчат и жалуются. Силка подходит к Анастасии. На руках у Силки ребенок даже не вспоминает о матери.

Силка знакомит Натию с Анастасией. Малышка озадаченно смотрит на девушку, поскольку та не пытается потрогать ее, протягивает руку и хватает Анастасию за пряди отросших волос, выбившихся из-под шарфа. Обе хихикают. Анастасия отвергает предложение подержать девочку – она вполне счастлива, просто глядя на нее.

К ним подходят остальные женщины, и Йося говорит им, что они разбаловали Натию и девочка, вероятно, будет плохо спать ночью. Натию неохотно возвращают матери. Все прощаются, пообещав встретиться через неделю на том же месте.

Женщины медленно бредут к бараку, разговаривая о прошедшем вечере. Вышивальщицы обсуждают размер следующей рубашки, которую они сошьют для Натии. Все сходятся на том, что она самый красивый ребенок из тех, что они видели. Для них Натия – как луч солнца, пробивающийся сквозь темные тучи. Ни одна не вспоминает о неопределенном будущем Натии и Йоси или о суровых условиях, в которых Натия появилась на свет. Ни одна из них не хочет заводить этот разговор.

* * *

Они видятся с Йосей и Натией во второй и в третий раз. В третий раз, улучив момент, когда они с Йосей оказались в стороне от остальных, Силка спрашивает ее, не попадался ли ей на работе в административном здании мужчина по имени Александр.

– Чех? – уточняет Йося.

– Да, он работает курьером. Или, по крайней мере, работал, – отвечает Силка.

– Да, мы нечасто встречаемся с ним по работе, но иногда я вижу его. Он очень дружелюбный, – говорит Йося. – А это здесь редкость.

– Верно, – соглашается Силка. – Наверное, поэтому я его и запомнила.

Йося пристально разглядывает Силку:

– Могу попытаться заговорить с ним о тебе…

– О-о, нет… – отвечает Силка. – Просто я хотела узнать, здесь ли он еще. Давно его не видела.

Йося кивает, похоже, хочет сказать что-то еще, но отворачивается и зовет малышку Натию, которая тянется к ней.

Четвертый запланированный визит не состоялся, поскольку рано наступила осень. Резко понизилась температура, дождь и мокрый снег загнали под крышу всех, кроме самых безрассудных и тех, кому пришлось работать. Блатные перестали надоедать Силке каждый день. Возможно, решили, что она все уяснила, или терроризируют кого-то другого. Но тем не менее запасы лекарств убывают, и тот врач кажется постоянно напуганным. Силку изводит тревога. Ненастье окутывает ее тьмой и холодом.

Глава 19

Изо дня в день жизнь Силки не меняется, меняются только пациенты на больничных койках. На нее опускается мрак еще одной зимы в пятидесяти милях от Северного полярного круга.

Ей совсем не хочется вставать с постели в темноте. Часто она пропускает завтраки в столовой. Перестала участвовать в вечерних разговорах и больше не садится вместе со всеми у печки, чтобы, прихлебывая горячий чай, слушать истории и жалобы женщин, которые отправляются на работу в различные части лагеря с разными условиями в плане тепла, еды и физических нагрузок. Большинство обитательниц барака в состоянии помочь другим, так что этот груз снят с плеч Силки, ведь теперь не она одна может приносить дополнительные пайки или материалы. Однако Силка вряд ли согласна быть менее полезной, чем была.

Ее убежищем становится постель, и она лежит, повернувшись лицом к стене.

В отделении Раиса и Люба замечают эту перемену, высказываются и спрашивают, не случилось ли чего. Могут ли они чем-нибудь ей помочь? С вымученной полуулыбкой Силка отвечает, что у нее все в порядке, ничего не случилось. Она не может по-другому ответить на их вопросы. Силка не в состоянии сформулировать для себя, а тем более для других, свои чувства.