Дорога из Освенцима

Вопросы Анастасии смущают Силку. Она знает, что Борис относится к ней не так, как она к нему. Она всегда считала их отношения не более чем сделкой, в которой она отдает ему свое тело, утешает его. Любовь! Она любит женщин из своего барака, любит врача Елену, Раису и Любу. Она относится к ним с теплотой, сделает для них что угодно. Она пытается связать подобные эмоции с Борисом и не может. Исчезни он завтра, будет ли она скучать по нему? Нет, отвечает она себе. Если он попросит ее сделать что-то такое, что доставит ей неприятности? Ответ тот же. От чего он в состоянии ее защитить, так это от группового изнасилования. Она знает, что это такое – быть собственностью влиятельного мужчины, который обеспечивает девушке защиту. Впрочем, в этом деле выбирать ей не приходилось. Нет, она не может думать о любви.

– Эй ты, медсестра!

Силка смотрит вправо, откуда доносится голос, но она не вполне уверена, что обращаются к ней.

– Гуляешь в свое удовольствие?

Силка замирает. Она интуитивно отталкивает Анастасию, желая оградить ее от опасности, для нее самой неизбежной. Бандит, державший тогда нож у ее горла, всего метрах в двух от нее, в окружении своих дружков. Все они ухмыляются, некоторые плотоядно пялятся на девушек. Бандит достает из кармана нож, размахивая им перед Силкой.

– Я возвращаюсь в барак, – отрывисто говорит она Анастасии. – Пойди разыщи остальных, и встретимся там.

– Но…

– Иди, Анастасия, не задавай вопросов.

Анастасия медленно уходит к другим женщинам. Их барак находится под юрисдикцией Бориса и блатных, охраняющих своих женщин, поэтому Силка думает, что там они будут в безопасности.

– Что вам надо? – спрашивает она в надежде, что они переключат внимание на нее, а другие женщины смогут уйти.

– Просто увидели тебя и решили поздороваться, – ухмыляется верзила.

Силка задает им еще какие-то вопросы, но не для того, чтобы подразнить, а пытаясь отвлечь их. Она замечает стоящего чуть поодаль Вадима, наблюдающего за ней.

– Я не помешаю вашим… делам, – говорит она.

Повернувшись к ним спиной, она уходит, чувствуя, как волосы встают дыбом у нее на загривке. Как легко мог бы тот бандит вонзить нож ей в спину.

Рухнув на свою постель в бараке, Силка смотрит на соседний топчан, где спит Анастасия, девочка, совсем недавно оказавшаяся в опасности из-за Силки, девочка, спросившая Силку о любви. Совсем девчонка, всего шестнадцать. В таком возрасте Силка попала в другое место. Не потому ли Силка так огорчилась? Была ли она такой же наивной в возрасте Анастасии? Верила ли в любовь? Да, верила.

Освенцим-Биркенау, 1944 год

Силка смотрит, как мимо нее идут гуськом сотни обнаженных женщин. На земле лежит толстый слой снега, и снег продолжает сыпать с неба, кружась под ветром. Она натягивает шапку на глаза, закрывает нос и рот воротником пальто. Женщины идут мимо нее неизвестно куда, одно ясно: их ожидает смерть. Она остолбенела и не может пошевелиться. Как будто она должна стать свидетелем этого ужаса. Она сможет пережить этот ад на земле и стать тем человеком, который расскажет всякому, кто захочет услышать.

По обе стороны от женщин вышагивают эсэсовцы. Другие заключенные, отворачиваясь, спешат пройти. Постичь эту картину невозможно, сплошная мука.

Мимо Силки проходит последний конвойный, и она видит коменданта Освенцима Антона Таубе, который на ходу постукивает себя стеком по бедру. Он старший офицер над Шварцхубером. Силка узнает его. Он замечает ее. И прежде чем она успевает повернуться и убежать, он хватает ее за руку, принуждая идти рядом с ним. Силка не осмеливается говорить или вырваться. Из всех старших офицеров Таубе больше всех ненавидят и боятся, больше даже, чем Шварцхубера. Таубе уже бывал у нее в комнатушке. И дал ей понять, что придет к ней, когда ему заблагорассудится.