Дорога из стекла

Мелодия стихла, в зале – тишина. Я стою лицом к зеркалу и вижу восхищенные выражения лиц девушек.

– Я не знала, что ты занималась классикой, – произносит Мия. – Это просто потрясающе, Лиз!

Хлоя грустно улыбается, глядя на меня: возможно, лишь она увидела в танце не только высокую хореографическую технику, но и мольбу о помощи.

Она не была многословна, но в трудных ситуациях я всегда ощущала ее понимание и поддержку.

– Давайте прогоним все с самого начала, – говорю я, поворачиваясь к девушкам. – Я включаю видеозапись. Стараемся делать все синхронно, оттачивать каждое движение.

Чирлидерши становятся в начальную позу, выпрямляют спины, поднимают подбородки и растягивают губы в лучезарной улыбке.

Завтра – понедельник, а значит, мне нужно будет идти в школу и бесстрастно выявлять скрытые мотивы, алиби и настоящее отношение людей к недавно произошедшему событию. Это психологически сложно, я боюсь, что мне не хватит внутренней стойкости…

– Ты справишься, – успокаивает меня Макс, заботливо укрывая одеялом.

Он приехал ко мне вечером, вероятно понимая, что я не смогу вынести одиночество. Мама осталась дома, но лучше бы она уехала к своим источникам – я все равно не хочу ее видеть и не пускаю в свою комнату. Когда в дверь постучался парень и попросил проводить его ко мне, она даже не стала задавать вопросы, догадываясь, что из этого ничего хорошего не выйдет, лишь поблагодарила его.

– Я знаю, – убеждаю я его и себя. – Просто… завтра придется делать вид, что все в порядке и весь день слушать эту фразу: «Мне так жаль». Так всегда говорят человеку, потерявшему кого-то близкого, чаще всего из равнодушной вежливости.

За окном воет ветер, ветки деревьев бьются о стекло.

Макс закрывает шторы и выключает свет, оставляя включенной настольную лампу, садится рядом со мной.

Только ему я позволяю видеть себя такой слабой и беззащитной.

– А ты думай по-другому: завтра тебе представится шанс узнать истину.

Убийца не останется на свободе. Ни за что.

Я сжимаю его горячую ладонь ледяными пальцами. Мои руки всегда холодные.

– Ты ведь останешься? – спрашиваю я.

– Чтобы твоя мама свернула мне шею, как только я выйду из комнаты? – смеется Макс.

– Это не ее дело. Слишком поздно спохватилась.

– Ты жестокая.

– А еще грубая. Как ты можешь со мной встречаться?

Он близко наклоняется к моему лицу.

– И правда, как же меня угораздило влюбиться в самую красивую и упрямую из всех девушек, которых я встречал?

Наши губы соприкасаются, сливаясь в легком нежном поцелуе.

В такие моменты в голове не остается ни одной мысли, меня будто уносит ввысь безмятежный и в то же время сильный порыв ветра, бережно окутывая пеленой облаков. Я знаю, что он не позволит мне упасть и разбиться, полностью доверяю ему себя.

– Спи. – Макс целует меня в макушку и ложится рядом.

Я знаю, что он уйдет, когда я засну, а потом наткнется на мою маму и, как порядочный парень, расскажет о наших отношениях, потом о моем самочувствии и, возможно, пообещает ей помочь наладить со мной контакт. Да, Макс, несомненно, ей понравится, но я бы ничуть не расстроилась, будь по-другому. Я никогда не ждала ее одобрения и даже не знаю, как она относится к моим друзьям и знакомым, уверена лишь в том, что у нее глубокая неприязнь к Шону. Пожалуй, это единственное, что нас объединяет.

Под мягким пледом, в теплых объятиях Макса я чувствую себя защищенной и счастливой. То, что происходит сейчас в моей жизни, кажется страшным сном. Пусть эти секунды длятся вечно….

Звонкая ритмичная мелодия развеивает сны и заставляет меня встать с кровати, с целью выключить ее и снова закутаться в одеяло. Но вместо этого, видя на экране имя Хлои, я беру трубку.

– Где ты? Через несколько минут прозвенит звонок.

Время… уже восемь часов!

– Че-ерт… – протягиваю я, щуря глаза от солнца. – Надеюсь, я успею ко второму уроку.

– Скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Только, Лиз, пожалуйста, не заставляй меня целый день находиться здесь одной.

– Я буду через полчаса.

Школа – это место, где мы с Евой познакомились и проводили большую часть времени, с ней связано много воспоминаний… Войдя сюда снова, я начинаю понимать, что имела в виду Хлоя.

В холле вывешена фотография Евы, перевязанная черной ленточкой. А возле нее спиной ко мне стоит Касси…

Что она там делает? Сейчас ведь идет урок.

Я тихо подхожу к девушке сбоку. Она меня не замечает и отстраненно смотрит на фотографию. Что она сейчас чувствует? Грусть и скорбь или немое торжество?

– Ты знаешь, как она умерла? – спрашиваю я, пронзая голосом тишину.

Касси, вздрогнув, переводит на меня испуганный взгляд. Наверное, она удивлена, что я обратилась к ней, тем более с таким вопросом.

Немного помолчав, качает головой и произносит:

– Нет. Об этом не говорят… Но мне искренне жаль твою подругу.

Я пытливо смотрю ей в глаза.

«Врешь, тебе совершенно безразлично. Только вот зачем ты тогда остановилась здесь?»

– Это было самоубийство, – стальным голосом произношу я. – Она приняла цианистый калий.