Дорога к дому

– Пятнистый выглядит таким расстроенным. Поговорим с ним?

Лабрадор взглянул на огромный старый локомотив. Пятнистый находился внутри – расхаживал там взад и вперёд.

– У нас нет выбора, – вздохнул лабрадор. – Мы опередили Дольфа, но прошлую ночь спали и провели весь день в этом городе, так что он может настичь нас, если мы не поторопимся.

Полосатик прошлась кружком:

– Я обрызгала окраины города, вы знаете. Волки сюда не сунутся.

– Может быть, другие волки не сунутся, леди, – заметил Крепыш, – но эта стая не перестанет преследовать нас. Если запах не смутил нас, то их и подавно не остановит.

– Тогда будем надеяться, что мой спрей скроет ваши запахи, – сказала Полосатик.

– Пошли, – скомандовал Макс. – Может, Пятнистый немного поостыл.

День клонился к вечеру, золотистый свет заходящего солнца отражался от стеклянных прожекторов и полированных серебристых деталей на передней части паровоза. Три собаки и скунс друг за дружкой отправились к локомотиву: Макс – впереди, Полосатик – сзади. Пятнистый, сидя в кабине, нажимал носом кнопки, давил на рычаги лапами. Его крапчатая шерсть поблёскивала в вечернем свете.

– Займите свои места, отправляемся в Декуинси, – тихо говорил старый пёс. – Следующая остановка – Декуинси, там вы встретитесь с Пятнистым – Поездным Псом, символом нашего всемирно известного паровозного музея.

Макс вспомнил Чарли и Эмму. Когда оба они были совсем маленькими, а он был ещё щенком, дети любили носить комбинезоны, завязанные узлами платки на шеях и шапочки, вроде той, что нацепила на себя Тиффани. Они возились с игрушечными поездами, которые ходили по деревянным рельсам, только вагончики у них были ярко раскрашенные, с нарисованными в окошках лицами.

Гравий скрипел под лапами Макса – пёс осторожно приближался к локомотиву.

– Могу поспорить, вожакам моей стаи понравилось бы видеть тебя за работой, – обратился он к Пятнистому.

Тот недовольно глянул вниз и ничего не ответил.

– Они всегда любили поезда, – продолжил Макс, виляя хвостом. – Вообще, я думаю, Эмма хотела стать кондуктором, когда вырастет.

Хвост старого кунхаунда застучал по металлическому полу:

– Твоя человеческая семья тоже любила поезда?

– Ага! – Макс кивнул. – Думаю, многие дети их любят. И я их не виню. Эти машины такие аккуратные. – Он вскинул голову. – Ты не против, если я запрыгну к тебе?

Пятнистый мотнул головой:

– Забирайся, напарник.

Макс оглянулся на Гизмо, Крепыша и Полосатика, после чего запрыгнул в кабину паровоза. Металлический пол холодил лапы, в кабине было просторно. Лабрадор огляделся и спросил:

– Ты знаешь, как это работает?

– Разумеется! – отозвался Пятнистый. – Я всё время следил, как вожак моей стаи управляется с этими кнопками и рычагами. – И он принялся указывать мордой на разные части приборной доски: – Вот эти штуки, похожие на маленькие часы, показывают уровень воды в котле и давление пара. Этот рычаг отвечает за тормоза, чтобы поезд остановился, а этот – чтобы поезд тронулся с места. – Сев на пол, Пятнистый ткнул носом в маленькую дверцу. – Сюда кидают уголь, чтобы разогревать воду и получать пар. А пар приводит паровоз в движение.

Макс выглянул наружу – Крепыш, Гизмо и Полосатик молча наблюдали за ними, сидя на гравии рядом с гигантскими колёсами локомотива.

– Это здорово, – сказал Макс. – А Горошек тоже поездной пёс?

– Нет, – ответил Пятнистый, обнюхивая дверь топки. – Он всегда был домашним мальчиком, хотя иногда забегал проведать меня. Он больше ладил с нашей хозяйкой, а мы были лучшими друзьями с хозяином. – Потом Пятнистый повернулся и сердито глянул на Макса: – Я уже сказал тебе, что не хочу говорить о Горошке и вожаках своей стаи.

– Понимаю. – Макс повесил голову. – Я тоже очень скучаю по своей семье. Так тяжело не знать, где они и что с ними.

Топнув передней лапой, Пятнистый пролаял:

– Но я знаю, где они! За этой дурацкой стеной! Именно поэтому мы с Горошком и пошли туда. – Что-то изменилось в выражении морды старого пса, уши опустились, и кунхаунд больше не выглядел сердитым, он просто сказал: – Там я и потерял своего брата.

Гизмо снаружи попросила:

– Расскажи нам, что случилось.

Пятнистый глянул сквозь грязное ветровое стекло паровоза, потом встретился взглядом с Максом.

– Вожаки твоей стаи правда любили поезда, как мои?

– Любили, – подтвердил Макс. – И мне бы очень хотелось найти их.

Старый кунхаунд со вздохом улёгся на пол и выставил из окна кабины огромную голову:

– Хорошо, я расскажу вам, что случилось. Но повторять не стану, поэтому слушайте внимательно.

Макс улёгся рядом с Пятнистым, а Крепыш, Гизмо и Полосатик прижались друг к другу на гравийной площадке под кабиной.

– Мы очень переживали, когда исчезли вожаки нашей стаи, – начал старый пёс. – Некоторое время мы ждали, надеясь, что они вернутся. Горошек поддерживал порядок в доме и на участке, а я следил, чтобы другие животные не безобразничали в музее. – Он зарычал. – До сего дня мне это удавалось, но тут в музей пролезла эта нахалка Тиффани.

– Да, она хуже всех, – буркнул Крепыш.