Дорога к победе

- Ты уже поднялся? - обернувшись, с тревогой на лице, спросила она. - Тебе не плохо? Голова не кружится?

- Нет. Со мной все в порядке. . ! Успокойся. . !

- Да как же быть спокойной? Свалился с такой высоты... Хорошо, что не поломал ноги.

- Ничего, Дусь, руки, ноги целые, а мясо нарастет. В кубышке, что-то шумит, ну да ничего, пройдет. Вот только жаль, что погреб не закончил. Да вы его сами прикройте травой? Холодок будет, не то что в амбаре.

- Да пусть он провалится, твой погреб! Надумал же его строить. Без него дольше жили, а теперь осталось немного. Меня больше беспокоит твоя голова, дуралей непутевый. Эх, Вася, Вася, молод ты еще! - произнесла она тихо. - Так недолго и калекой стать.

- Нашлась мне тоже, старуха, - иронически произнес он, окидывая ее взглядом.

- Старуха, не старуха, а не то, что ты... - Она недосказав, умолкла, посмотрев на него.

- Ну, договаривай, что же, умолкла?

- А что говорить? Ах! - вскрикнула она и бросилась к плите, где из сковородки валил черно-сизый дым. - А, ну, тебя! - вскрикнула она на ходу. - Заболталась я с тобой, лук совсем сгорел. Во, разиня! - ругала она себя, сгребая ложкой подгоревший лук со сковородки. - Девчонки узнают, зададут мне трепки. Масла, сам знаешь, кот наплакал, а я уши развесила.

- Не переживай, я не расскажу, - успокоил ее Вася, а сам подумал: "Нальет она мне супу или нет? Уже день на исходе, проголодался я".

Его молчаливую просьбу услышала Дуся и, помешивая ложкой вновь нарезанный лук, сказала: - Видать, Вась, ты проголодался? Вон, какую ямищу выкопал. Да и время уж давно за обед перевалило.

- Да нет еще, - стал отказываться Вася. - Я завтракал сегодня поздно, в дороге. О том, что свою краюшку хлеба, уложенную в сумку матерью, он отдал мужчинам, решил промолчать.

- Выехал я на рассвете, - снова стал говорить Вася, - а в это время, сама знаешь, есть не хочется, и я поел вот только перед тем, как заявиться к вам. Да и от девчонок отрывать как-то неудобно, ведь они придут голодные.

- Тоже мне сострадалец нашелся! - освобождая содержимое сковородки в чугунок с супом, говорила она. - Хватит и им. Ты что, собираешься от нас поехать голодным? Да нас куры засмеют, добавила она. Скажут, сколько продуктов привез, а они парня даже не покормили. Ты лучше скажи, как себя чувствуешь, доедешь домой?

- Ехать не идти, лошадь довезет, - говорил он, вдыхая аромат лука, доносившегося от печки. - Если, говоришь, и девчонкам хватит, то налей немного. И впрямь я проголодался.

- Вот и садись, я налью тебе свеженького, как говорится, с пылу, - предложила ему Дуся, и, не дожидаясь его согласия, пошла в амбар за миской.

Вася, проводив ее взглядом, присел на край скамеечки у сбитого из ящиков из-под снарядов столика и стал ждать. Он чувствовал в душе неловкость перед Дусей, перед всеми девушками, хотя их здесь и не было, за то, что он, не работал вместе с ними, отрывает от их и так уж скудного пайка.

- О чем ты так задумался? - подкравшись бесшумно сзади, спросила его Дуся. Вася вздрогнул от неожиданности, но быстро справился с собой и ответил:

- Да так, об обратной дороге, - соврал он.

- И только? - как-то по-свойски, прищурив глаза, кокетливо спросила она и в застывшей позе ждала ответа.

- Не только.

- А о чем же? Если не секрет? И о девочках?

- И о девочках, - поддерживая ее игру, ответил он, повернувшись к ней.

- А конкретно, кто же она? - наливая суп в миску, продолжала допытываться Дуся.

- Конкретно ни о ком, а в частности про всех девчонок.

- Это что-то новое в отношениях парня к девушкам, - ставя парящий суп на стол и притворно улыбаясь, произнесла она. - О всех думать не следует, пользы от таких думок мало, и ты не солнышко - всех не обогреешь, на правах старшей стала поучать, его Дуся. - Надо думать об одной и быть ей верным. Да, да! - произнесла она строго, видя, как он пытается ей возразить. - Это значит, любовь у тебя еще не пробудилась, где-то там спрятана глубоко в сердце. Вот ты и думаешь обо всех, а придет время, будешь думать только об одной, своей суженой.

- О, куда тебя занесло, - с ребячьей насмешкой в голосе сказал он, когда Дуся умолкла. - Я думаю о наших девчонках совсем в другом смысле: как им тяжело на земляных работах, как они такое выдерживают, как они, наверное, изменились за этот месяц изнурительной работы в такую жару. А ты о любви. - Эх ты, нехорошо обо мне думаешь, - с обидой в голосе произнес Вася. - Я о своих девчонках. Небось, на девушек стали непохожи. Измучились они на такой работе, да и приварок не очень калорийный.

- В этом ты прав, - подавая ему ложку, согласилась Дуся. - Порою и этих продуктов не хватает. Вот если бы ты не подбросил, то завтра и есть было бы нечего. Но мы не унываем, и задание на сто двадцать, а то и на сто пятьдесят процентов выполняем, и песни еще поем. Да вот и сам скоро услышишь, как они поют.

- Да что я их не слышал? - сказал Вася, хлебая горячий суп.

Он так усердно работал ложкой, что на лбу выступили мелкие капельки пота.