Дорога к пропасти

Дегтярева не оставляло смутное ощущение, что он где-то видел этого человека. — Но где? Когда? Может быть, проходил свидетелем по делу тех трех грузин, торговавших краденым морфием? Нет, не то. Но, пожалуй, все-таки стоит побеседовать с грузинами. Не слишком надеясь на удачу, Дегтярев поехал в тюрьму.

Еще студентом Кирилл увлекался психологией. Знал, что надо тщательно изучать темперамент, характер, настроение обвиняемых, чтобы допросы и очные ставки принесли желаемые результаты.

Беседуя с одним из грузин, которого он прежде не раз допрашивал, Дегтярев, как бы между прочим, сказал:

— Эх, Сандро, Сандро! Вы уверяли меня, что честно во всем сознались, искренне раскаялись в своих поступках…

— Так оно и было, начальник! Не верите? — В голосе Сандро слышалось неподдельное огорчение. — Очень я радовался, что вы мне поверили. Именно вы… Я ничего не скрыл!

— Только умолчали.

— О чем?

— О своем сообщнике. Человеке с усиками, бачками и небольшим шрамом на щеке.

Сандро вздохнул с облегчением:

— Об Арчиле Баташвили? Так он к нам не имеет никакого отношения, начальник! Если что-нибудь натворил, то сам по себе, уверяю вас!

— Вы хорошо знаете Баташвили?

— Кто его не знает в Тбилиси? Пошляк! Пошляк и ничтожество. Мелкий жулик. Кстати, в Москве он называет себя Гогой Мачевадзе…

Гога Мачевадзе?.. Кирилл вспомнил ту ночь, когда он познакомился с Наташей. Вот почему ему казалась такой знакомой внешность, описанная приемщицей комиссионного магазина! Гога Мачевадзе… Да, именно так звали хулигана, который пристал к Наташе и которого он тогда отвел в милицию.

— Когда вы последний раз видели Мачевадзе в Москве?

— В мае. Он зазвал меня к себе и угостил французским коньяком.

— Адрес его помните?

— Адрес не помню, но мог бы показать…

Лейтенант Верезов выехал с Сандро к дому, где жил Гога. Вернулся он в сильном возбуждении:

— Только подумайте, Кирилл Михайлович! Ищем молодчика по всей Москве, а он, оказывается, жил на той же улице, где Сергейчуки! Помните понятую — Акишину?

— Глафиру Илларионовну? Конечно.

— У нее-то и останавливается всегда Гога Мачевадзе… или Арчил Баташвили, как там его…

— Он сейчас в Москве?

— Акишина говорит — давно уехал в Тбилиси. Думает, что мы интересуемся Гогой потому, что он жил у нее без прописки. Вы, наверно, сами захотите поговорить с Акишиной, Кирилл Михайлович? Я привез ее к вам.

— Отлично.

Глафира Илларионовна, напуганная тем, что ее привезли в прокуратуру, взволнованно сказала Дегтяреву:

— Я Гогу потому не прописывала, что он всегда приезжает в Москву ненадолго. В этот раз и трех дней не прожил. Как получил телеграмму о болезни жены, так сразу и уехал. Еще в начале июля. Накануне того дня, как Марию Кондратьевну обворовали.

— Откуда была отправлена телеграмма?

— Из Тбилиси, наверно… Откуда же еще?

— В телеграмме всегда указан город, из которого она послана.

— Я не посмотрела. Ни к чему было… — Акишина что-то вспомнила. — Да и не могла видеть! Из гогиных рук читала.

— Благодарю вас, Глафира Илларионовна.

— Случилось с ним что-нибудь, товарищ следователь?

— Не будем пока говорить об этом.

— Извините…

— Ваша тревога вполне естественна, — Дегтярев улыбнулся. — До свиданья, Глафира Илларионовна. — Он встал и проводил Акишину до двери. — Прошу вас, о нашем разговоре никому не рассказывайте.

Глафира Илларионовна вышла удрученная тем, что ее жильцом интересуется прокуратура. «Интересно, что же этот прохвост Гога наделал?» Акишина медленно шла по улице. Остановилась на углу, собираясь перейти на другую сторону. И как раз в эту минуту мимо нее промчалась машина с «этим прохвостом».

Глафира Илларионовна хотела было снова пойти в прокуратуру, но ей пришла в голову мысль, что Гога, возможно, вернулся из Тбилиси и поехал сейчас к ней. Где ж ему еще остановиться? Всегда к ней заезжает. И Глафира Илларионовна поспешила домой.

… — По-видимому, телеграмма была местная, — сказал Дегтярев, оставшись вдвоем с Верезовым. — Специально, чтобы одурачить Акишину. Пусть считает, что уехал, а он тем временем преспокойно будет жить в Москве и участвовать в ограблениях.

— Уверен, что так оно и было, Кирилл Михайлович!

— Эх, Гриша! Как бы мы с вами ни были уверены, этого мало. Нужны доказательства. Займитесь почтовыми отделениями. Если телеграмма послана из Москвы, надо установить — когда и кем. А я запрошу Тбилиси: не исключена возможность, что Мачевадзе-Баташвили после ограблений захочет вернуться туда.

Переговорив с Тбилисским уголовным розыском, Дегтярев позвонил домой:

— Рыжик, — сказал он. — Я купил на сегодня билеты. Наконец-то сходим в театр. Сегодня мне удастся освободиться пораньше.

— Кирилл… — услышал он и, как всегда, когда слышал Наташин голос, сразу пришел в отличное расположение духа. — Я так рада, Кирилл…

Как здорово, что сегодня удастся освободиться пораньше! Они редко бывают где-нибудь вместе. Что, если Наташе надоест вечно ждать? Сидеть дома и ждать. Смотреть на часы и ждать. Бежать к телефону и ждать… Что, если ей надоест?