Дорога к пропасти

Дарья Ивановну словно застыла. Ни слез, ни стона. Казалось, она не слышит, не видит того, что творится здесь у нее на глазах. «Толик… Я кормила тебя грудью. Я ночи напролет просиживала у твоей кроватки. Толик, мальчик мой. Сын. Когда я проглядела тебя? Как это случилось? Ты рос дерзким и непослушным. И все-таки со мной был ласков. Я так любила тебя. Больше, чем Сеню. Да, я виновата перед Сеней, но тебя я любила больше. Тебя арестовали, Толик, и я думала, что сердце мое не выдержит… Потом ты вернулся. Я поверила, что теперь все будет хорошо. Ты клялся, что стал другим человеком. Клялся памятью отца, который погиб, защищая Москву от фашистов. Клялся памятью отца… Как я могла не верить?! А ты?.. Ты надругался над самым святым. Кто же ты? Я не знаю… Кто же ты на самом деле? Кто?..»

— Мама! — Семен тряс ее за плечи. — Слышишь, мама! Пусть Анатолия задержат, пока он не натворил еще большей беды. Это одно его может спасти. Пусть его задержат, мама!

— Да.

Она только сказала — да. Сидела все так же прямо. Не шелохнулась. Только сказала — да.

— Товарищ следователь, — Семен говорил с трудом, словно старался вытолкнуть из себя каждое слово. — Сегодня в девятнадцать часов Анатолий будет ждать меня с чемоданом на Курском вокзале. Около касс дальнего следования.

* * *

В «Арагви» Кобра не поехал. Ну их к черту! Не стоит сейчас с ними встречаться. Надо собраться с мыслями. Наметить дальнейший план. Успеет ли Семен забрать чемодан до того, как у матери устроят засаду? В том, что устроят, Кобра не сомневался. Но по его расчетам получалось, что Семен должен успеть… Конечно, в установленный час Кобра к кассам не подойдет. Не так он прост! Надо понаблюдать сначала, не приволок ли Семен за собой «хвост».

Кобра, как затравленный зверь, метался по улицам. Уехать из Москвы! Во что бы то ни стало уехать! Ни брата, ни мать ему ни капельки не жаль! Лезут в душу с идиотскими наставлениями. А ты притворяйся хорошим, внимательным, ласковым. Притворяйся дома, притворяйся на работе! Притворяйся, притворяйся, притворяйся!

Надо уехать куда-нибудь подальше. Притаиться на время. Только бы Семен принес чемодан! Денег на первое время достаточно. Правда, из них половину следовало бы отдать Гоге и Красавчику. Но он не отдаст. Раз уж так случилось, что он засыпался и надо удирать — он не отдаст. Закон сильного. Единственный закон, который он признает. Они раздобудут еще. За ними не охотятся, как охотятся сейчас за ним. Но он не заяц, не даст себя подстрелить. Он — Кобра. Хитрая, сильная Кобра!

Только бы Семен принес чемодан! Через несколько дней он будет далеко. Попробуй тогда — найди его!

Только бы Семен принес чемодан!..

В девятнадцать часов он увидел, как Семен вышел из троллейбуса. Никто из ехавших с ним не пошел к кассам дальнего следования. Семен был один. Один! И в руках у него чемодан.

Первый раз за последние несколько часов Кобра вздохнул спокойно. Заглянул в окно. Увидел, как Семен нетерпеливо оглядывается на дверь. Рядом с ним никого. Ни одной подозрительной личности. Небольшие очереди у касс. Все.

Кобра подошел к Семену.

— Спасибо, братишка, выручил. Извини, задержался немного. Давай чемодан. Надо бежать, а то опоздаю на поезд. — Оглянулся. Никто не обращал на них внимания. — Привет маме!

Направился к выходу. Не заметил, что от кассы отошли два человека. В дверях столкнулся еще с двумя. Кобра даже не успел подумать, случайность ли это…

* * *

Все потерпевшие опознали Анатолия Зарубина.

— Стоит ли теперь запираться? — спросил Дегтярев. — Говорите правду.

— И суд примет во внимание ваше чистосердечное признание! — криво усмехнулся Анатолий.

— Я знаю, вы не новичок.

Анатолий равнодушно пожал плечами.

— Назовите соучастников.

— Ищите, начальник. Вам за это деньги платят. Найдете — ваше счастье. Не найдете — значит даром платят!

Дегтярев достаточно долго работал, чтобы знать: преступники иной раз нарочно выводят следователя из себя, стараясь сбить его с планомерного допроса. Но Кирилл не давал себя сбить:

— Думаю, что недаром. Нам их клички известны: Красавчик и Гога.

— А мне, представьте, неизвестны! — улыбнулся Анатолий.

Дегтярев смотрит на Зарубина. Ему знакомо это скуластое лицо, тяжелый подбородок, глубоко посаженные глаза под темными нависшими бровями. Кирилл вспоминает показания шофера о двух неизвестных, остановивших ночью машину на Ленинградском шоссе. Вспоминает, как сидел с закрытыми глазами, стараясь представить себе бандита, «увидеть» его. Тогда это удалось. И вот сейчас человек, которого он «видел», здесь. Имя его — Анатолий Зарубин. Кирилл убежден, что перед ним убийца сержанта Малышева. Правда, нужна проверка. Необходимы доказательства, а не предположения. Сам Зарубин ни в чем не сознается, это Кириллу ясно. Да, предстоит еще много работы.

Молчание длится долго, и Анатолий перестает улыбаться. В его взгляде мелькает и тут же гаснет неукротимая злоба. «Почему молчит следователь? Что ему известно?..».

* * *