Дорога, которая не кончается…

— Каким ветром тебя занесло сюда, — он чуть помолчал, как человек, который собирается угадывать. — …Гэль?

Вместо ответа пришелец откинул на спину обгорелый по краю синий капюшон.

Старший вгляделся в лицо. Ничего особенного. Собственно, что-то подобное он и ожидал увидеть.

— Каким ветром ты здесь? — повторил он, не меняя тона.

— Северным, — голос девчонки прозвучал глухо и низко, она зачем-то поправила светлую прядь волос.

— Я кое-что знаю о тебе, — задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал Старший. — И, могу признаться, похожего не встречал.

— Я тоже кое-что знаю о тебе, — Гэль говорила усталым, бесстрастным тоном человека, констатирующего факт. — Но это не причина для столь пристального внимания. Почему бы тебе не оставить меня в покое?.. — она не договорила имени и искривила губы в легкой усмешке.

Старший, мгновенно истолковав ее тон, откинул тяжелый капюшон, моргнув от попавшего на лицо света, и тяжело сел на табурет в шаге от Гэль.

— Потому что я слышал о тебе достаточно, и мне не кажется случайным твое появление здесь.

— Знаешь, а я надеюсь на то же самое.

Гэль повернулась к нему лицом, кисть руки безжизненно свесилась со стола, и вид ее сгорбленной фигуры, похожей на нахохлившуюся птицу, неприятно поразил Старшего. В его голосе прорезалась странная нотка:

— Не твое все это дело. Ты на себя посмотри.

— Смотрю. Мне не осталось и месяца. Но я сюда добралась, и уже не уйду. Может быть, хоть в чем-то успею разобраться. И не надо мне мешать, Шериф. Я ведь смогу и убить, — голосу страшно не хватало жизни и юношеской запальчивости, и Шериф слушал терпеливо и внимательно, словно сразу тщательно оценивая каждое слово.

Беседу прервали. Один из шестерок-телохранителей не скрываясь поднял открытую ладонь, словно на ней был глаз и он хотел разглядеть что-то в Гэль. Она с секундным интересом глянула на него, потом равнодушно отхлебнула глоток из высокого стакана.

Парень как-то странно посмотрел на нее, потом придвинулся к Шерифу и произнес очень тихо:

— Ее необходимо госпитализировать, Эрра. Ее руки — это просто что-то страшное… Только это не… Это… Не знаю. Ты же сам…

Шериф, на миг вдруг потеряв самообладание, рявкнул:

— Заткнись, Дхэнна! — но тут же успокоился.

— Хороший мальчик, — Гэль произнесла это искренне, без тени усмешки, хотя «мальчик» выглядел, пожалуй, лет на десять постарше. В ее глазах мелькнуло что-то еще, кроме холодного серого непрозрачного льда — мелькнуло и быстро растаяло без следа.

— Откуда ты его взял? — спросила она у Шерифа. Тот промолчал.

— Не хочешь — не говори. Я его заберу с собой, но несколько позже, не сейчас…

Гэль не ожидала, что эта фраза вызовет такую бурную реакцию. У Шерифа вспыхнули бешенством глаза:

— Пойдешь с нами!

— Нет, — Гэль положила горящий лоб на руки, потом приподняла голову. — Тебе же должны были рассказать, что чем меньше срок, тем больше я могу. Сейчас я могу почти все. Ну, нырну на пару сотен лиг прямо сейчас. Что тебе это даст, объясни? До утра, если хочешь знать, я отсюда не уйду никуда, а там посмотрю… А вы… Отправляйтесь-ка вы в столицу…

Она ушла в глубину зала, удобно устроилась на диване, положив руки за голову.

— Знаешь… мне кажется, что я тебя знаю очень давно…

Шериф вздрогнул, будто налетев на невидимое препятствие.

Он ушел, не попрощавшись.

Оба его помощника задержались на несколько секунд. На низенький столик, звякнув, легли ампулы обезболивающего. «Интересно, сами или приказано? Наверное, сами…»

Гэль заснула сразу же после того, как закрылась входная дверь.

Пролог: ГОРОД-НИГДЕ (Екатерина Ливанова)

Беспокойство гнало ее по Дороге.

Она пыталась найти тебя.

Так было надо и, кроме того, это было важно для нее.

Она звала тебя, но ты не слышал.

Она ничего о тебе не знала с тех пор, как ты увел Последних из Гибнущего Мира. Она искала тебя долго и не могла найти; она шла по Дороге, она летела над Дорогой, не зная пути, и звала, звала, звала…

Сначала она долго не могла понять, куда ее занесло. Город вырос из тяжелого серого тумана, похожего на густой фабричный смог — высокие стены гладкого камня и широко распахнутые огромные ворота. Вокруг расстилалась бескрайняя равнина — высохшая серая почва, покрытая короткой жесткой травой, тускнеющая в мутной низкой дымке. Это не была ни степь, ни пустыня — ее нельзя было назвать иначе чем местность, и о ней нечего было сказать, кроме того, что она пуста…

Город-Нигде…

Она прошла в ворота, оставив равнину за спиной.

Город напоминал гротескно-стилизованную декорацию к какому-то очень авангардному фильму. Улицы его, радиально расходящиеся от традиционно центральной площади, были вперемешку застроены сооружениями всех миров, всех народов и эпох, которые она только могла себе вообразить, и все это выглядело бесцветно и однообразно в серовато-бурой гамме, а нависшая над городом мгла затирала и эти блеклые краски. Город менялся, стоило лишь сделать шаг, и в каждый миг выглядел иначе, завораживая этой тягучей плавной изменчивостью.

Город-Никогда…