Дорога, которой нет

– Никакой это не Витя, а самый настоящий шпион. Американская сторона все предусмотрела, кроме одного – неопытного водителя и последовавшего за ним перелома челюсти. На этом бедный Витя погорел.

– Почему?

– Потому что, Ира, вы еще молодая, вам не надо, а я в курсе, что в части стоматологии США ушли от нас минимум на двадцать лет вперед. Естественно, Ольгу Григорьевну, на беду свою изучавшую как раз челюстно-лицевую хирургию, изумило состояние полости рта обычного советского человека, как нас с вами удивил бы приземлившийся на нашем участке космический корабль. К сожалению, профессиональное любопытство пересилило у нее все остальные соображения, она с энтузиазмом принялась выяснять, откуда взялись эти фантастические протезы, принялась рассказывать коллегам о чудесных зубах. Наталья Борисовна не могла просто наблюдать за этим и ждать, кто первый сложит два и два и сделает логичный вывод, что если у советского человека стоят зубные протезы, которых у советского человека быть в принципе не может, то это не советский человек. Мы с вами не знаем, в чем состояла операция, ради которой к Наталье Борисовне прислали условного брата Витю, но из-за неуместной врачебной активности Ольги Григорьевны она оказалась под угрозой срыва, равно как и сама легенда Вити, Натальи Борисовны и ее семьи. Пришлось украсть рентгеновский снимок, а молодую женщину заставить замолчать навсегда.

– Вы так говорите, как будто это нормально, – буркнула Ирина.

– Я говорю от лица Натальи Борисовны, или как там ее зовут по-настоящему.

– И как она осуществила убийство? Витю к тому времени уже увезли в Минск, и присутствие Натальи Борисовны в больнице было совершенно необоснованно. Ее бы даже и не пустила бдительная баба Маня… Так, стоп!

– Что, Ирочка?

– Если Витя не Витя, то в какой Минск повез его шофер Никитина?

– Простите?

– Я помню, как рентген-лаборант нам рассказала, что этого условного Витю нипочем не хотели выписывать из больницы, несмотря на больную жену в Минске, и отпустили только после того, как Никитин обещал, что его шофер отвезет беднягу в Минск бережно, как пасхальное яичко.

Гортензия Андреевна нахмурилась, потерла виски пальцами и резко встала.

– Да что тут думать, – фыркнула она с раздражением, – ждите меня здесь.

Ирина не успела ее остановить, старушка легко сбежала по лестнице, и почти в ту же секунду ее фигура в плаще и с черным мужским зонтиком показалась на дорожке.

– Нет, это полный бред, – сказала себе Ирина, – подтасовка разрозненных фактов в стройную теорию, хотя это не более чем цепь случайных совпадений. Мало ли где, в конце концов, Витя мог вставить себе крутые зубы! Это проклятые империалисты думают, что на двадцать лет впереди нас, а у нас тоже есть умельцы, которые делают все то же самое, только подпольно и кустарным способом. Вот Лида Горькова мне рассказывала, что у них доктора освоили какой-то очень прогрессивный метод анестезии, используя вместо катетеров изоляцию от телефонных проводов. Голь на выдумки хитра! Ах, болтовня Ольги Григорьевны риск! А убийство человека не риск? Если бы Наталья Борисовна была шпионкой, сказала бы, что зубы вставил на дому доктор с золотыми руками, чье имя не произносят вслух и к которому попадают только по страшнейшему блату, Ольга Григорьевна бы и успокоилась. Все это совпадения, только пропавший снимок куда девать? Потерялся? Почему именно этот рентген с уникальными зубами?

От шокирующих открытий Гортензии Андреевны сон как рукой сняло. Решив, пока дети спят, почистить картошки к ужину, Ирина спустилась в кухню. Там натопленная Тимуром печь дышала теплом, Ирина приложила ладони к ее изразцовому боку.

– Шпионка, надо же такое придумать, – хмыкнула она.

Внезапно вспомнилось, как соседка сидела здесь и с почти религиозным чувством говорила о предстоящем отпуске. Как потом простилась с нею, будто знала, что никогда не вернется. Быстро спохватилась, отговорилась страхом перед полетом, но именно так прощаются навсегда с друзьями. И урожай разрешила брать…

Наверное, так и проявляется индуцированный бред, что под влиянием чужой паранойи тебе начинают казаться странными самые простые и обыденные вещи. Только Гортензия Андреевна не параноик, а, пожалуй, самый здравомыслящий и уравновешенный человек из всех ее знакомых старшего поколения.

В задумчивости Ирина вымыла клубни в тазу и заработала ножом, машинально стараясь почистить каждую картошину «в одну струйку». Зачем это было нужно, бог весть, но мама приучила срезать кожуру максимально тонким слоем и одной ленточкой. По ее словам, без этого необходимого навыка девочек замуж не брали, а поскольку Ирина пуще смерти боялась остаться одна, то старалась изо всех сил, и теперь это превратилось уже в условный рефлекс.

За спиной скрипнула дверь, хлопнул зонтик.