Дорога, которой нет

Володя рвался гулять, но, убедившись, что под дождь его никто не пустит, с глубоко оскорбленным видом бросился на кровать Ирины, где немедленно заснул, сжимая в руке любимый гаечный ключ.

Ирина вытянулась рядом и с удовольствием зевнула. Окутанный пеленой дождя, дом превращался в настоящее сонное царство. Ирина лениво потянулась к журналу «Огонек», который Кирилл привез ей для повышения сознательности, но сразу убрала руку и свернулась клубочком.

Дверь скрипнула.

– Ирочка, вы спите? – еле слышно шепнула Гортензия Андреевна с порога.

Очень хотелось сказать, что да. Или убедительно засопеть.

– Нет, нет, конечно, нет, – сказала Ирина со страстью, приподнимаясь на локте.

– Лежите, лежите. – Гортензия Андреевна осторожно примостилась на краешке кровати. – Вы уж простите, что я так нагло, но мне не терпится обсудить…

– Что именно?

– Ну как же, Ирочка? – старушка, кажется, удивилась. – Мне кажется, вы все поняли. Тут нельзя не понять.

Ирина потрясла головой, не совсем понимая, о чем речь.

– Видимо, можно, – вздохнула она.

– Простите, я все время забываю, что вы многодетная мама и голова у вас занята насущными заботами, а не всякой конспирологической ерундой.

– Можно и так сказать, – улыбнулась Ирина, – но если честно, то я просто отупела.

– Ни в коем случае. Я уверена, что, если бы у вас было время сосредоточиться, вы догадались бы прежде меня.

Ирина нахмурилась:

– Догадалась о чем?

Гортензия Андреевна приосанилась:

– О том, Ира, что мы с вами годами жили рядом с резидентом вражеской разведки!

Ирина чуть с кровати не свалилась от изумления. Открыла рот и сразу захлопнула, ибо ответить на сие сенсационное заявление было нечего. Разве что санитаров вызвать.

– Вы скажете, бабка опять за свое, совсем ее паранойя доконала, но, Ира, вспомните, сколько мы с вами ломали голову над загадками в деле Тимура и его жены? Как не могли объяснить, почему его рассказы попали в эмигрантскую газетенку, если он их туда не посылал и КГБ тоже этого не делал.

– По словам стукача, а этой публике нельзя верить.

– Принимается. А исчезновение рентгеновского снимка как объяснить? Это я не говорю о внезапной смерти молодой женщины. Приплюсуйте сюда исчезновение нашей соседки с семьей, и вы убедитесь, что это уравнение имеет ровно одно решение.

– То есть вы хотите сказать, Наталья Борисовна? – Ирина села и спустила ноги на пол. – Наталья Борисовна? Слушайте, но она может быть только резидент колорадского жука или там помидорной тли какой-нибудь. Какую информацию она передавала в центр? Как растет в средней полосе клубника? Или сколько раз Никитин не выделил причастный оборот запятыми? Нет, Гортензия Андреевна, вы меня простите, но это даже не смешно.

– А вы вспомните ее мужа. Среднестатистический незаметный мужичок, на которого никто не обращает внимания, это классика жанра. Нет, Ирочка, вы, конечно, смотрите сами, но пока не найдут тела соседей в подтверждение вашей версии о дорожном разбое, я буду считать, что они были агентами вражеской разведки, успешно работали, а сейчас эвакуировались домой после многих лет беспорочной службы.

– Бред какой-то.

– Ладно, Ира, давайте я вам изложу свою версию, а вы решите, бред это или нет. Итак, Наталья Борисовна, для удобства будем называть ее так, трудится литературным редактором. Главный ее подопечный – знаменитый писатель Никитин. Он сто раз доказал свою преданность родине и партии, поэтому цензура просматривает его рукописи по диагонали, зная, что кто-кто, а он не станет кусать руку, которая его кормит. Сам Никитин тоже ленится проверять текст после редактуры, поэтому Наталья Борисовна бестрепетной рукой вписывает туда всякую полезную для своих хозяев информацию, причем делает это довольно ловко, так, что если Никитин вдруг обнаружит в своей книге лишние детали, ей не составит труда убедить его в том, что это только на пользу произведению, придает ему фактуру и объем. Позволю себе предположить, что это только малая часть ее деятельности. Рядом трудится в техническом вузе супруг, такой невзрачный мужичонка, что собственная жена его почти не замечает. Он серый, неумный, безынициативный, с таким не жалко поделиться идеей, попросить о помощи в работе, ведь ясно, что у него не хватит ума украсть идею, творчески переработать и выдать за свою. Однако этот недоумок, по словам Марии Васильевны, великолепно играет в шахматы.

– Так по вашей логике, может, и мама моя иностранная шпионка? – вскинулась Ирина.

Гортензия Андреевна успокаивающе погладила ее по плечу: