Дорога, которой нет

Ирина поморщилась. В последнее время она стала замечать, как некоторые рьяные партийные деятели, особенно женского пола, бодро дрейфуют в сторону религии. То яйца к Пасхе покрасят, то заведут шарманку, что русскому народу без бога жить невозможно, вот хоть Достоевского спросите, то женщину украшает скромность и послушание, а вовсе не короткая юбка, как считают малолетние дьяволицы. Причем среди беспартийных товарищей Ирина такого явления не наблюдала. Люди как жили, так и живут, погрязшие в своих мелких мещанских заботах, и никого не трогают. Наверное, привыкшим к власти очень не хочется выпускать из рук идеологическую дубину, и главное, чтобы она была тяжелая и удобная, а из какого материала сделана, дело десятое.

– Грешен, грешен, – повторил Степан Андреевич, – но, простите, я его не заставлял отправлять за рубеж свои экзерсисы. Конечно, очень печальное совпадение, что меня спасла жена человека, которого я якобы, подчеркиваю, якобы, погубил, но жизнь по большей части из таких совпадений вся и состоит.

– Что правда, то правда, – подтвердила Гортензия Андреевна, – это наивная молодежь все еще верит в справедливость, но мы-то с вами знаем, что все зависит от случая.

– Ну не все, но многое, – Никитин вздохнул, – а жена у Тимура замечательная была девушка. В ней удивительным образом сочетались строгость и доброта, серьезность и азарт. Пожалуй, больше я таких людей за свою длинную жизнь и не встречал… Я сначала расстроился, когда увидел, что вместо хирурга какая-то девочка, собрался уже Витю в нашу ведомственную поликлинику везти, но она так ловко с нами распорядилась, что я остался и не пожалел. Хотя с Витей сложный случай оказался, какие-то у него нашлись зубные протезы уникальной конструкции, но ничего, зашинировала его как миленького.

– А какие это уникальные протезы? – спросила Гортензия Андреевна.

Никитин пожал плечами:

– Какие-то такие, что прямо новое слово в советской стоматологии. Докторша все спрашивала у Наташи, где ему делали, в какой больнице, хотела даже звонить туда, но Наташа не знала, а Витя после сотрясения вообще мало что помнил. Наташа обещала уточнить этот момент и рассказать, где людям такие зубы делают, но, увы, не успела.

– Ну что ж, – Гортензия Андреевна, кряхтя, поднялась с крыльца, – вот идет Тимур, поговорите с ним. Сами попросите его узнать координаты этого Вити. Я бы вам посоветовала попросить у него прощения, но это уже дело вкуса. Ирочка, если вы собираетесь на мостки, то поспешите, пока Женя не проснулся, а то за двумя бодрствующими маленькими бандитами я не услежу.

Удивительно, но Степан Андреевич понял этот тончайший намек и поднялся.

Быстро переодевшись в брюки и футболку, старые, но еще такие, в которых не стыдно выйти за ворота, Ирина взяла таз с отжатым бельем и побежала на мостки.

Степан Андреевич и Тимур стояли возле колонки и о чем-то разговаривали. Вода в ведрах плескалась и переливалась через край.

О чем говорили мужчины, Ирина не слышала, но, поворачивая на узкую тропинку, ведущую к мосткам, заметила, что, прощаясь, они пожали друг другу руки, и, наверное, это было правильно.

Она все-таки не успела, первые круги на воде от дождевых капель появились, когда она прополоскала только половину белья. Но Ирина не сдалась, доделала дело и домой бежала уже сквозь сплошную стену дождя, весело думая, что зачем ходить куда-то за водой, когда вот она, льется с небес. Она бежала, с радостью наступая в кипящие от дождя лужи, чувствуя, как от бега рассыпалась кичка и мокрые волосы прилипли к спине, как холодят тело отяжелевшие от воды брюки, и необычайно остро ощущала себя живой. Навстречу ей несся Тимур с зонтом, который только тормозил, но не уберегал от влаги. Тимур выхватил у нее таз с бельем, Ирина поднажала, и они ноздря в ноздрю пересекли финишную черту крыльца, где их уже поджидали Гортензия Андреевна и Егор с полотенцами.

Подумав немного и решив, что все равно мокрая, Ирина быстро развесила белье. Лишнее полоскание ему не повредит, а будет лежать в тазу – закиснет.

После этого подвига Гортензия Андреевна отправила ее сушиться и переодеваться. Ирина поднялась к себе, оставляя на полу мокрые следы. Тимур уже переоделся и затопил печь. Пламя уютно шумело, постукивало в чугунную дверку, обещая тепло.

Заряд вскоре притих, но дождь продолжался, навевая сон и безделье. Тимур надел старую плащ-палатку и сел на велосипед, сразу сделавшись похожим на средневекового тамплиера, только без лошади, и покатил в городок смотреть будущее жилье. Они с Кирой решили снять квартиру возле работы Тимура, потому что, во-первых, Кира за рулем, ей проще добраться в город до работы, а во-вторых, она вскоре уйдет в декрет, и никуда не надо будет ездить.

Женя все утро проспал в коляске, и Ирина была уверена, что после обеда его сиятельство будет расположен играть, но сын, с аппетитом употребив овощной прикорм и закусив мамкиной грудью, задремал у себя в кроватке.