Дорога между звезд

С первых строк в приглашении жестко указывалось на политические пристрастия претендента. Верность Оилтонской империи ставилась превыше всего. И не только на словах, но и на деле. И не только на деле, но и в мыслях, которые проверялись в обязательном порядке. Вплоть до применения детекторов лжи и домутила, если возникали малейшие сомнения в благонадежности.

Далее всем претендентам вменялось досконально знать историю империи, ориентироваться в хитросплетениях внешней политики и быть в курсе всех важных событий, происходящих внутри собственного государства. То есть быть готовым всегда принять единственно правильное и ответственное решение.

Само собой, не допускались ко дворцу люди вульгарные, невоспитанные, безграмотные (историю выучить не сможешь!) и не придерживающиеся основных принципов мирного сосуществования.

Отдельным пунктом выдвигались требования к физической подготовке. Предпочтение отдавалось самой уникальной и разносторонней. Приветствовалось знание всех видов оружия и современных систем обороны и нападения. Плюс выносливость, умение переносить голод, холод и любые неудобства при любых испытаниях.

И в самом конце вводились некоторые ограничения внешнего вида. Они заключались только в возрасте — от двадцати до тридцати лет. И в росте, который колебался между метром восьмьюдесятью и метром девяносто. Включительно.

Вот такие требования! Претендент, в общем, должен уметь все! И всегда, везде быть лучшим. Большим и сильным! Именно такого возжелала принцесса для того, чтобы возложить на его крепкие плечи большинство своих государственных забот. Да и не только государственных…

Но больше всего меня почему-то задело ее желание получить в мужья двадцатилетнего. Не слишком ли?! Самой-то уже двадцать восемь исполнилось, а все о юности вспоминает! Неприятная ревность заползла в сердце — уж не завела ли Патрисия себе молоденького фаворита? С ее страстью, горячностью и любви к сексу смогла ли она отказать себе в плотских удовольствиях? А новую фаворитку она могла выставить перед собой лишь для прикрытия своего основного увлечения. Но, рассудив здраво, я откинул эти мысли. Ей бы тогда ни к чему было устраивать эти громкие, если не сказать скандальные, смотрины претендентов на пост кронпринца. Никогда она не отличалась излишней деликатностью в подобных вопросах. Если человек ей нравился, то она плевала на всех и вся, добиваясь поставленной в отношении данного человека цели.

Значит, она действительно хотела выбрать самого лучшего в империи мужчину, который бы идеально вписался в ее представление об избраннике.

Еще раз просмотрев все требования, я вполне отчетливо понял, что в борьбе за ее руку я могу иметь все шансы. Когда я подслушивал ее беседу с Яношем Вторым, уже тогда у меня мелькнула идея, как с помощью конкурсного отбора приблизиться к принцессе официально. Если не как претендент, то как его доверенное лицо. Только каким образом все это сделать? Ведь гораздо легче придумать идею, чем воплотить ее в жизнь. Тем более что при реализации любого из вариантов возникало столько непредвиденных трудностей, что впору было напиться до беспамятства и забыть хоть временно о своем бессилии.

Вот только настойчивость упоминалась как обязательная черта характера. А уж ею-то я обладал в полной мере. К утру на столе лежало два огромных листа бумаги с графиками последовательности, хронологией событий и списками предполагаемых кандидатур. Большинство из них я зачеркивал, сверяясь с данными в ноутбуке, на который Алоис мне постоянно скидывал искомые файлы с информацией. И когда в соседний номер ввалился господин граф, явно навеселе, в моем длинном списке осталось всего пять имен. Лишь пять человек оптимально могли подойти на предполагаемые роли. И лишь этих пятерых я мог попытаться заменить при благоприятных обстоятельствах. А эти самые обстоятельства зависели в первую очередь от Бульки. Но еще раньше — от Алоиса и того, сможет ли он в ближайшие часы достать требуемую мной аппаратуру.

Еще через десять минут я осторожно заглянул в номер Цой Тана, но тот уже спал мертвецким сном. А вокруг него разносился такой перегар от спиртного, что мое сердце кольнуло неподдельное сочувствие: так жестоко обращаться со своим организмом — это поистине титаническое самопожертвование! Не иначе! Но мне тут же захотелось принять точно такое же положение и отключиться от всех забот.

Может, я просто хотел оправдать свое последующее бездействие? Может, и так, ибо по связи попросил Николя предупредить всех о моем предстоящем сне и завалился спать без зазрения совести.

Глава седьмая Горгона

Я бы и обед проспал, но Булька слишком проголодался и стал приятно щекотать мою спину чем-то похожим на покалывание. И когда в моей голове зароились первые осознанные мысли, он сразу в них вмешался:

«Вспомнил еще одну вещь: я отношусь к древней расе разумных существ, которые называются риптоны. Почти все представители нашей расы обладают привязанностью к одной личности и проводят свою жизнь с избранным носителем другого разума».