Выноси, мужайся и терпи,нелегка судьбина фронтовая!Хочешь спать — ложись в сугроб и спи,опаленных век не закрывая!Хочешь встать — лежи на котелке!Хочешь петь — тревожна мгла ночная!Хочешь пить — мечтай о роднике!Хочешь жить — умри, не отступая!…Будет день — окончится война,рассосутся боли раны жгучей,все, как сон, пройдет. Но тишинадля того, кому была ценна,пропастью покажется гремучей.
1939 г.
Хлеб победы
Нет, не с угодливым раденьемприходит к почести солдат.Он полчаса тому назадв бою траншейном с наслажденьемкинжал под левую лопаткуврагу всадил по рукоятку.И, вытереть его забыв,он после боя, в перерыв,на ужин всех друзей созвал.В его руке кинжал послушныйконсервы жесткие вскрывали твердо резал хлеб насущный.И стало ясного ясней,что после этой схватки адской,в тот часпобеды хлеб солдатскийказался жестче, но вкусней.
1939 г.
Воробей
В моих руках барахтался комокживого тельца.Он продрог, промок —его всю ночь морозом донимало.Он вырваться пытался,но не мог,хотел ударить клювом —силы мало.Я в домик внес егои положилна стол. И твердо счел его спасенным.Из пехотинцев каждый дорожилего дыханьем, крошечными учащенным.Они, под крылья ватки подложив,заботливо платочком накрывали.Потом решили:— Выживет едва ли…Но воробей настойчив был:— Жив, жив…Придет стрелок с разведки —мы навстречус вопросами:— Ну как? —и в шутку: — Жив?А воробей опережает:— Жив…Он понимает шутку человечью.Так время шло.Покой сердца знобил.— Пожалуй, этак зиму прозимуем… —Но днем пришел приказ.Он краток был:«Сегодня ночью высоту штурмуем».Закат сквозь окнакрасный свет сочил, а он,довольный новою судьбою,о грань штыкаспокойно клюв точил,как будто приготавливался к бою.
Перкьярви, 1939 г.
Ночь на фронте
Когда наступила вечерняя мглаи Вега сильней заблистала —Большая Медведица на бок легла,а Малая —на ноги встала.И, стоя, пила слюдяную росувсю ночку,до самого света.Вдруг грянули выстрелы в финском лесу,и ахнуло что-то и где-то,и легкая звездочка пала в моря,волною покрылася алой.…Над Выборгомбагровела заряот крови Медведицы Малой.