Дорога на Дебальцево

Ополчение — не армия, строго соблюдать субординацию не нужно. Но все-таки представитель городского штаба обороны — начальство, и отставив ружья в сторону, они приветствовали его с должным почтением. Щербина бросил быстрый взгляд на Романа, потом повернулся к Булатовой:

— Как поживаете, Саша?

— Хорошо, — ответила она.

— Слышал про вашу меткую стрельбу по бронетехнике.

— Ну, положим, они сами подставились.

— Скажу честно, не ожидал.

— Чего не ожидали?

— Что вы так скоро станете настоящим фронтовым снайпером. Что не побоитесь реального боя. Вы же человек не военной профессии, а совсем другой, более романтической, — он усмехнулся.

— Тут много людей не военной профессии, — сказала она, оглянувшись на Круглянского. — Однако как-то справляемся.

— На самом деле, Александра Константиновна, я пришел пригласить вас на важное общественное мероприятие, — Щербина заговорил сугубо официально. — Завтра, то есть 29 июня сего года, в двенадцать часов дня в Свято-Воскресенском храме состоится торжественный акт освящения знамени Первого добровольческого батальона города Славянска. Там будет Игорь Иванович Стрелков и другие наши командиры.

— Спасибо за приглашение, — ответила она.

Но в церковь никого, кроме командиров, не пустили.

Зато у дверей храма «Чайка» встретила поэта, драматурга, актера и режиссера Юрия Васильевича Юрченко с фотоаппаратом в руках. Вместо цивильной голубой рубашки и джинсов, как в Одессе, теперь он был одет в полевую униформу с кобурой пистолета на поясном ремне. Набравшись смелости, Александра подошла к нему и поздоровалась. Юрченко сразу ее узнал (память у поэтов очень хорошая). Он с улыбкой пожал ей руку, как своему боевому товарищу, и спросил, что она тут делает.

Булатова сказала, что встреча с ним в Одессе, на площади Куликово Поле определила ее судьбу. Она вместе с группой одесских добровольцев решила приехать в Славянск, чтобы внести свой вклад в борьбу с фашизмом.

— Актриса стала санинструктором? — спросил Юрченко.

— Нет, — ответила Булатова и гордо добавила, не подумав о последствиях, — Я — снайпер.

— Вы — снайпер?! — безмерно удивился поэт.

— Занятие, вполне подходящее для женщин.

— Ну да, ну да, — он не сводил с нее изумленно-восхищенного взгляда. — Конечно, я читал. Великая Отечественная война, знаменитый снайпер Людмила Павличенко, перекличка поколений и все такое… Очень интересно! Давайте я вас сфотографирую. Вы — красивая девушка, и это будет настоящая сенсация…

— Какая сенсация? — спросила она.

— Дорогая Саша, пожалуйста, улыбнитесь, — он уже навел на «Чайку» объектив фотоаппарата. — Я заведую тут пресс-службой, готовлю информационные выпуски, перевожу их на французский и английский, потом размещаю на разных порталах в Интернете, чтобы прорвать информационную блокаду Донбасса, устроенную западными СМИ по наущению американцев.

— Снайперам нельзя фотографироваться, — ответила Александра.

— Почему? — он опустил фотоаппарат.

Добрый человек был Юрченко, смелый, борьбе с фашизмом преданный, но он понятия не имел о службе спецназа. Бойцы этих подразделений рискуют жизнью даже в мирное время и потому находятся под особой защитой. Пока они служат, разглашать их имена и фамилии, биографии, а иногда и подвиги, совершенные ими, нельзя. Учитель объяснил Булатовой данный постулат еще при первой встрече. Тогда она особого внимания на его слова не обратила. Но тут, на Донбассе, поняла, как это хорошо и правильно.

— Инструкция запрещает, — твердо сказала она.

— Очень глупая инструкция! — продолжал уговаривать ее Юрий Васильевич. — Вы же — актриса! Военная форма вам к лицу. Снимок получится превосходный! О вас узнают и вас полюбят тысячи людей…

Между тем после боевого столкновения с киевскими карателями на дороге в Красный Лиман Саша задумалась, кто же она теперь. Бойцы разведывательно-диверсионной группы «Дюжина» высоко оценили ее меткую стрельбу по бронетранспортеру, признали хрупкую девушку из Москвы настоящим профессионалом (в чем поначалу все немного сомневались) и оказывала ей всевозможные знаки уважения. Это было приятно, но требовало какой-то иной линии поведения.

— Тут я — не актриса, и поклонники мне не нужны, — убежденно произнесла она. — На войне — как на войне…

Пылкие речи поэта, произнесенные там, в Одессе, много значили для Булатовой. Она долго размышляла над ними и часто вспоминала, как они оба находились в толпе единомышленников, хранящей угрюмое молчание. Однако в противостоянии, развернувшемся этим летом на Украине, у каждого свой путь, и «Чайке» лучше прятаться в снайперских засадах, как учил ее майор в отставке Поляков, чем красоваться на страницах газет и журналов.

— Честное слово, Саша, я не хотел обидеть вас, — помедлив, сказал Юрченко. — Я думал, вы обрадуетесь.

— Пока радоваться нечему, — ответила она.