Дорога на Москву

– За жену не надо! – встал из-за стола гороподобный Чабуки. – Это не её дело.

– Не её, но мы выпьем! – Я тоже поднялся.

– Ты можешь пить, а я не буду, – отвернулся и стал смотреть в чёрное окно Чабуки.

Один пить я, конечно, не мог.

– Ладно, давай выпьем за сухумскую ночь, – предложил я компромисс. – Нежную, как чужая жена.

– Это другое дело!

Мы торжественно выпили и расцеловались. Я мельком взглянул на часы – и похолодел. Маленькая стрелка почти уткнулась в цифру пять.

– Чабуки, я опоздал на самолёт! – сказал я.

– Ты никуда не опоздал! – тоже посмотрел на часы Чабуки. – Сейчас сядем в машину и поедем.

Надо сказать, в половине пятого мы со Светой планировали сесть на проходящий автобус, следовавший в аэропорт. Но этот автобус был уже далеко.

– Какая машина, – вздохнул я. – Пьяные.

– Кто пьяный, я пьяный?! – воскликнул Чабуки и пренебрежительно кивнул на бутыль. – Даже половину не выпили.

Я внимательно посмотрел на бутыль. Нет, наполовину она всё же была пуста.

– А милиция? – выдвинул я последний аргумент.

– У нас чужая милиция не бывает! – сказал Чабуки и махнул рукой, выметая этот жалкий аргумент за открытую балконную дверь.

– Тогда поехали.

Мы с грохотом спустились по лестнице, сели в машину и выкатили на шоссе. Шёл сильный дождь, но он нам не мешал. Чабуки затянул грузинскую песню. У меня от грузинского пения и у трезвого наворачивались слёзы. Я оглянулся, чтобы выразить Свете своё восхищение песней – и снова похолодел. На заднем сиденье никого не было.

– Чабуки! – закричал я. – Я забыл дома свою девушку!

– Девушку? – перестал петь Чабуки. – Разве у тебя была девушка?

– Она спит в твоей квартире!

– В моей квартире?! – ещё сильнее удивился Чабуки. – Поехали назад!

Не снижая скорости, он развернулся на мокром шоссе – машина не перевернулась, – и мы помчались в обратную сторону. Я боялся смотреть на часы. «Хорошенькое дело, – думал я, – мотаться туда-сюда под ливнем. Но и ты могла бы не спать, когда люди пьют».

Света стояла у подъезда с двумя огромными чемоданами. Её лицо было мокрым, и трудно было понять, от чего оно мокрое – от слёз или от дождя. Ни слова не говоря, я схватил чемоданы и швырнул их в багажник. Чабуки воззрился на Свету, словно увидел её впервые в жизни, и предупредительно распахнул переднюю дверь. Светлана обошла его и села сзади.

– Молодец! – сказал Чабуки. – Совсем как моя жена.

Мы понеслись по шоссе, с рёвом рассекая потоки воды, рушившиеся с небес. Чабуки часто оглядывался на Свету, и машина петляла по шоссе, как пьяный заяц – такое сравнение мне пришло в голову. Хорошо, других машин в этот час на дороге не было.

– Жена? – подмигнул мне Чабуки после очередного виража.

– В некотором роде, – дипломатично ответил я.

– Молодец! – Чабуки ещё раз оглянулся, и вираж машины непостижимым образом совпал с поворотом дороги. – Слушай, приезжай на следующий год. Я деньги возьму, ты девушку – отдохнём?!

– Жену в Тбилиси оставишь? – уточнил я.

– Зачем жена? – поскучнел Чабуки. – У неё дом, дети, на рынок ходить надо. В Москве все девушки такие красивые, как твоя?

– Не в Москве, а в Минске, – поправил я его.

Оглядываться Чабуки очень мешал живот, в который упиралась баранка машины, но, чувствовалось, на подобные мелочи он привык не обращать внимания.

Конечно, мне было приятно, что Чабуки оценил мою девушку, но зловещая тишина, царившая сзади и изредка прерываемая презрительным фырканьем, эту приятность рассеивала. К тому же я не забывал о количестве выпитого мной и Чабуки.

Я подумал, что время вылета нашего самолёта выбрано не случайно. Оно было последней каплей в переполненной чаше издевательств над простыми отдыхающими.

– Додумались – в шесть утра самолёт! – повернулся я к Свете.

– Молчи, пьяница! – был мне ответ.

«Да, все мужики сволочи, – каялся я про себя, – но и все бабы дуры».

Мы подъехали к аэропорту. Не теряя времени на прощание с Чабуки, я схватил чемоданы и побежал к стойке регистрации. Возле неё никого не было, лишь одна девушка в форме заполняла какие-то бумаги.

– Посадка на минский рейс закончилась? – спросил я, тяжело дыша.

– Закончилась, – сказала девушка, не поднимая головы.

– А самолёт?

– Улетел, – пожала она плечами.

– Стоит на полосе, – сказал грузчик, проходивший с тележкой мимо нас, и остановился.

– Девушка, пропустите! – взмолился я и показал на Свету. – Это она проспала, честное слово!

– Сергей! – наконец подняла голову девушка. – Здесь двое опоздавших. Пропустишь?

Милиционер, прохаживавшийся возле накопителя, лениво оглядел с ног до головы Свету и сказал:

– Трап уже отъехал.

– Ничего не отъехал, – сплюнул грузчик, – вон стоит.

– Бежать придётся, – усмехнулся милиционер, – а вы спать любите.

– Снимай босоножки, – скомандовал я Свете. – За мной бегом – марш!

Мы побежали. Я летел, взмахивая чемоданами, как крыльями, сзади звонко шлёпала по лужам Света. Трап успел отъехать от самолёта метров на тридцать. Водитель, увидев нас, затормозил.

– Рули назад! – крикнул я. – Приказ начальника аэропорта!..

Стюардесса, ворча, открыла задраенную дверь и впустила нас в салон.

Мы улетели в Минск.