Дорога на остров Пасхи

– Заткнись, Смачный Плевок, – не оборачиваясь, бросил метр. – А можете приставить ему к шее позади черепа отверку и вогнать ее по самую рукоятку в спинной мозг. Тогда бык упадет на колени и, поверьте, он будет полностью в вашем распоряжении. Как та самая девочка, когда вы дадите ей сотню баксов за отсос.

Гостю показалось, что метр сейчас облизнется от удовольствия.

– Вам, как человеку, впервые отведавшему настоящего мяса, предоставляется исключительное право – отменить жеребьевку. Взять все в свои руки.

"Надо немедленно уйти отсюда…".

– Я хочу уйти, – твердо сказал он. – Я не собираюсь участвовать в вашем шоу. Вы можете забавляться со своим мясом, сколько хотите, а мне это не по душе. Извините, ребята, – теперь ОН смеялся им прямо в глаза. – Но, по-моему, вы все здесь просто чокнутые. Адью! – он махнул рукой и направился к двери.

– Эй! – послышался громкий довольный крик. Он узнал голос Бумажного Хью. – Ребята, да он ЗВЕНИТ!

– Еще как звенит!

– Ха! Здесь не любят тех, кто звенит!

Он остановился и обернулся. Метр подошел к нему, поднял руку, успокаивая всех собравшихся.

– Итак, если я вас правильно понял, вы отказываетесь от своего права гостя?

– Я что, похож на идиота?

– Похож, сынок! – голос Смачного Плевка.

– Тихо! – снова метр. – Ладно. Честно говоря, я так и думал. Тогда будем тянуть жребий, – в его руках снова появился мешочек из бычьей кожи. Метр встряхнул его; послышался стук. – Кто первый?

– Пожалуй, я! – Малютка Стив отделился от толпы. Он запустил руку в мешок, долго там копался и наконец вытащил белый перламутровый шарик. Малютка тяжело вздохнул и отошел на место.

– Моя очередь! – крикнул Бумажный Хью. Он тоже долго возился в мешочке, но и ему достался белый шарик.

Это повторилось восемнадцать раз. Все ковбои вытащили белые шарики.

– Ну, а теперь – вы, – метр протянул ему мешок.

Гость нервно усмехнулся.

– Это что, специально подстроено? – и все же, повинуясь какому-то непонятному порыву, он сунул руку и… Достал черный шарик. – Эй, вы хотите меня подставить, да?

Он смотрел на лица ковбоев, но не видел прежних улыбок; теперь все были очень серьезными.

– Это ваш жребий, – сказал метр.

– Ерунда! Я все равно не собираюсь идти туда… – он дернул подбородком, показывая на арену. – Я не настолько…

– Вы отказались от своего почетного права, – прервал его метр. – Мы отнеслись к этому с пониманием. Открою вам маленькую тайну: никто из стоящих здесь не воспользовался в свое время этим правом, – ковбои смущенно молчали. – Но право – это одно. А жребий – совсем другое. Теперь вы ДОЛЖНЫ добыть мясо.

– Ничего я не должен. Послушайте, я просто не буду этого делать. И не думаю, что вам удастся меня заставить. Открывайте дверь, я пошел!

– В нашем заведении, – медленно, раздумчиво, словно в пустоту, сказал метр, – звенит только колокольчик над входом. И больше никто. Я хочу донести до вас одну простую мысль. То, что висит у мужчины между ног, ко многому его обязывает. Но очень немногие об этом помнят и потому ЗВЕНЯТ. Ходят и звенят своими яйцами, как медными колокольчиками. И даже не замечают этого. Так вот. Если вы не хотите пойти нам навстречу и добыть мясо, тогда мы окажем вам одну услугу, – он щелкнул пальцами. Откуда-то из-за спин ковбоев показался Засранец Глен. Он тащил в руке большой тяжелый сверток из – "ну конечно же, черт возьми, из бычьей кожи!".

Глен положил сверток на бетонный пол и принялся его разворачивать. Гостю стало нехорошо. Он с трудом проглотил слюну и уставился на ТО, что лежало в свертке.

Сначала он увидел кувалду. Древко было отполировано множеством рук и тускло блестело. На самой кувалде он различил прилипшие черные волоски. Его замутило. Дальше появилась отвертка; ее жало заржавело, но никто и не думал счищать ржавчину – может, в память о Прыщавом Ллойде, а может, чтобы никто не забывал ее истинного назначения? Потом – цепь. Полутораметровый кусок, набранный из толстых колец. И, наконец, длинный острый нож.

– Кто хочет добыть мясо? – глухо сказал метр.

Восемнадцать глоток, как одна, выдохнули "Я!". Метр обвел строй ковбоев пристальным взглядом.

– Учитывая исключительность сложившихся обстоятельств, я думаю, что это будет…

Повисла тишина. Пауза тянулась бесконечно. Гость застыл на месте. Он не мог пошевелиться. Чувство нереальности происходящего придавило его, как огромная бетонная плита.

– Бумажный Хью! – выкрикнул метр. – Ему нужен всего один хвост до глаза.

И снова… Бред! Восторженное улюлюканье, крики, смех… И даже – аплодисменты.

– Но сначала Хью должен избавить нас от звона!

Метр схватил гостя за руку. Тот пробовал дернуться, но Засранец Глен, вскочив с колен, схватил его за другую руку.

Бумажный Хью, не торопясь, засучивал рукава. Затем он подошел и, размахнувшись, ударил гостя в живот. У несчастного потемнело в глазах. Если до того момента у него и были какие-то мысли о сопротивлении, то сейчас они пропали. Он согнулся, как складной нож, судорожно хватая ртом воздух.