Дорога навстречу вечернему солнцу

Но пришел зеленый май, и сердце Марины оттаяло. Изумрудная трава, рощи, прозрачные озерки вокруг деревни, утки пролетные на озерах плавают…

В начале лета, на остановке, она ждала автобус. Прискрипел белый запорожец, из него выскочил чернокудрый синеглазый паренек. И сразу в сторону Марины – «зырк, зырк», настроился на нее, как магнитная стрелка. Следом из запорожца выбралась симпатичная молодка с ребенком на руках. Деловито вручила дитя чернокудрому, и нырнула в салон за сумками.

Марина сразу поняла – жена, и решила на парня больше внимания не обращать. Но он настырный! Рядом жена молодая, а он с Марины глаз не сводит…

Странно. Подкатил автобус. Парень устроил молодку на переднее сиденье, и, одарив Марину белозубой улыбкой и полным обожания взглядом, спрыгнул с подножки.

Маячил на остановке, пока автобус не тронулся. Тогда только забрался в свой «деревенский Мерседес». Позже выяснилось, что это Вадим провожал жену старшего брата…

…А он разволновался, увидев сегодня Марину. Это она отметила с удовлетворением. С ним и можно жить вот так – на расстоянии.

Никакой неприязни, досады, смятения относительно субъекта на кухне Марина не испытывала. В свое время он помучил ее более чем достаточно. Теперь он до нее не доберется, она вне досягаемости. Унылое создание…

«А к сыну пусть приходит!» – решила она вдруг. У мальчика должен быть отец. Никто из тех, с кем у нее были мимолетные платонические «романы», Марина к сыну не подпускала. Все это так, ничего серьезного…

«Оказывается, – подумалось ей вдруг, – где-то на нематериальном, духовном или душевном плане семья наша продолжает существовать. В прежнем составе. И связи между нами существуют, как прежде.… Быть может, для того, чтобы ТАМ ничего не разрушилось, не отравилось взаимной ненавистью, пришлось расстаться – ЗДЕСЬ?..»

Глава 17. Евгения. Наваждение

Скворцова исчезла дней на пять, а потом вдруг снова возникла на пороге. Коленька при ее появлении спрятался в спальне.

Алла осторожно заглянула в соседнюю комнату:

– Муж дома?

Евгения отрицательно мотнула головой. Алла облегченно вздохнула, прошлась по кухне:

– Я пыталась поговорить с отцом Сергием, как ты советовала. Слушай, такое происходит, сердце выпрыгивает! Он нервничает! Не может на меня спокойно смотреть! Его буквально трясет при моем появлении.… Я поняла, он же влюблен в меня!

Евгения опустилась на стул. Глаза ее, и без того большие, расширились. Она заморгала ресницами, потом сдвинула темные брови.

– Нет, такого не может быть!

Алла – будто не слышала. Она расхаживала, жестикулировала, ничего не замечая вокруг. Рыжие волосы, чтобы не мешались, завела за уши. И стала похожа на птицу, побывавшую под дождем…

– Не может быть, – уже спокойно сказала Евгения, – С чего ты это взяла? Нет, я в это не верю.

– Ты не понимаешь, Женька! Вот ты – любишь своего мужа?

– Не знаю, – растерялась Евгения, – Люблю, конечно.… Я его… жалею…

– Жалеет! – Алла хмыкнула, – Ты не знаешь жизни, тебе не ведома настоящая страсть. А я знаю, что это такое, все ее признаки! Их же заставляют жениться без любви, главное – чтобы верующая была.… А желания берут свое. Его тянет ко мне, я чувствую! Молчи, не перебивай!

В дальней комнате захныкал ребенок. Евгения убежала. Вернулась с белокурой, румяной ото сна дочкой. Надюшка куксилась, прятала лицо на груди у матери. Евгения уселась на прежнее место, поудобнее устроив дочку на коленях.

Алла не обратила на появление ребенка никакого внимания. Она вдохновенно продолжала:

– Я знаю свои силы, свои способности, и это только начало! У меня есть опыт борьбы с черными! Но нам здесь и шагу не дадут ступить, надо уехать отсюда. Какой перед нами открывается путь! Я знаю, что мы будем делать! Мы поедем в Сербию, миротворцами! Мы перевернем путь мировой истории! Разве не в этом назначение человека? Ты и не подозреваешь, что может сделать Личность в истории! Моя воля к победе, его дар священства, – мы будем непобедимы! А, главное, мы будем вместе, и счастливы!

– Ага! – вставила Евгения довольно-таки занудным голосом (она уже справилась с собой), – Будете счастливы.… Он бросит свою беременную жену, сына…

– А ты знаешь, какую он сегодня говорил проповедь? О блуде! Он борется с собой! Зачем?! Ты же сама говорила, что главное в жизни – любовь! Молчи! Он сам никогда не сможет изменить свою жизнь, я ему помогу!

Евгению не покидало чувство нереальности происходящего. Господи, помилуй… Бред какой-то, наваждение. Немыслимо.… Слышал бы Иван, что она тут лепечет…

– Я открою ему мир любви! – напевала Алла, – Брак без любви преступен, он совершает преступление перед Богом… Я спасу, я очищу его.… Он еще так молод, желторотый птенчик, мальчик мой… Он – моя половинка…

– А Иван, а дети?! – крикнула Евгения. Надюшка захныкала, и Евгения перекинула со спины вперед свою пепельную косу с вплетенным в нее ярким шнурочком, и дочка тут же принялась ее трепать, занялась игрушкой.