Дорога праха

Очередной нож пропорол рукав куртки Вегарда и упёрся в пеалин. Лезвие вывернулось под углом и выпало из руки Фритьофа. Его удивление дало Вегу секунду форы. Удар локтём в лицо отпихнул Фритьофа к стене, нож Залии упёрся между рёбрами ублюдка. Размозжить бы его рожу, вскрыть бы пузо, как свинье.

– Дружище, она сама виновата! – прохрипел Фритьоф. – Вылезла, как будто… – Предплечье Вега передавило ублюдку горло, чтобы тот заткнулся.

Удар Вегард заметил слишком поздно. Лезвие в левой руке Фритьофа пропороло плечо куртки, срезало какую-то деталь, но пеалин выдержал удар.

Ведьма ты, Каз.

Нож Залии воткнулся ублюдку между рёбрами. И ещё раз. В третий – взрезал живот. Вег повёл руку вверх, чтобы сучий выродок наконец завопил. Он пытался отбиться, но уже слабел, извивался и делал только хуже. Шатёр слишком далеко, никто не услышит.

После шестого удара Вегард отпустил его. Этого мало, нужно было сломать пару костей, рожу смять в месиво, но на месть не было времени.

Когда Вег отступил от затихшего тела, его ещё немного трясло, будто впервые убил человека. По привычке он чуть не вытер нож об одежду, но вспомнил указания обернуть лезвие бинтом. Кровь жертвы в обмен на кровь спасённого. Залия обещала, что этого хватит, и лучше бы друидам не соврать.

* * *

Город уже лениво пробуждался, когда Вегард вернулся в госпиталь без сил, но с надеждой. Залия пообещала, что Каз в безопасности, и через пару дней друиды перенесут её в храм, но сейчас тревожить нельзя.

Перед её палатой он остановился. Кто-то там говорил, пусть и очень тихо. Нет, если бы… если бы что-то случилось, комнату бы уже приказали освободить.

Вегард открыл дверь – в лицо ударил крепкий запах медицинского спирта и каких-то ядрёных лекарств. Не Ясминины травки, а что-то серьёзное, почти ядовитое, способное слёзы из глаз высекать. На звук обернулись Дакин, каменное изваяние, Ясмина с синяками под глазами и Ариан.

– Как прошло? – спросил он, поднимаясь с постели Казимиры.

Бледный, всклокоченный и с перегаром. Киэлиг, ты ещё и нажрался.

Вег сжал его плечо и вытолкал в коридор. Мимо, взвизгнув, промчались медсёстры.

– Эй, ты чего? – Ан выпучил глаза.

Не рассчитав силу, Вег толкнул его к стене, и Ан закашлялся.

– Не появляйся здесь, – процедил Вегард.

– Что я сделал? – крикнул Ан, но Вег уже вернулся в палату.

Когда Каз проснётся, он поговорит с братом. Сейчас кровь слишком громко стучала в ушах, руки слишком тряслись от желания врезать. Ан надоумил Казимиру, не отговорил её, хотя мог, и теперь делает вид, что не понимает, в чём проблема. Удобно прикидываться идиотом, когда остальные тебя не знают.

Когда Каз проснётся, он успокоится и выспится. Когда Каз проснётся, всё снова станет нормально, он сможет выдохнуть.

За годы Вег привык переживать за Ариана. Не бояться, просто быть настороже – где он, в безопасности ли, кто за ним присматривает. Никогда прежде Вег не боялся за кого-то так часто, как за Казимиру в последние дни. А если её найдут ассасины, а если другие старые враги, а она справится одна, а если Мелин сдаст их Гур, во что она ввяжется, какие новые раны получит? Она поела? Она обработала раны? Она придумала новую причину сбежать? Да что с его головой, мамочка он для неё, что ли?

Насторожённость держит мышцы в тонусе, как хорошая зарядка. Страх – сковывает по рукам и ногам, слепит и глушит. Голова и глаза Вегарда должны быть ясны. Но в мыслях и во взгляде его теперь всегда Казимира.

Ведьма ты, Каз. А ведьмы должны быть бессмертны.

* * *

Сон и явь смешалась для Казимиры в единый кошмар, состоящий из агонии. Боль жгла жилы, взрывалась в каждой клетке тела, пульсировала в голове, как какой-то заведённый механизм. Хотелось разодрать себе висок и выдернуть его. К счастью, Каз даже век поднять не могла, не то что рук. Кажется, она просыпалась несколько раз, слышала голоса, узнавала, но не понимала слов и проваливалась обратно в красный туман.

Жива? С хрена ли это?

Попытки с четвёртой Казимире удалось разлепить глаза и даже повернуть голову.

– Э-эй, – протянула где-то поблизости Ясмина.

Каз подалась на звук, но в висках и шее стрельнуло. Нельзя вздрагивать, нельзя морщиться, будет только хуже. У неё большой опыт лежания на больничных койках, Казимира знала, как переносить новые травмы. И как зарабатывать их, чего уж греха таить.

– Привет, соня. – Ясмина показалась справа. Кажется, она даже осунулась, значит, не часы, а дни Каз провела в отключке. – Ты нас всех перепугала.

В горле пересохло, и язык не слушался. Яс, похоже, поняла её, подала стакан воды, поддерживая Казимире голову, пока та пила.

– Кое-кто захочет поздороваться. – Ясмина говорила так ласково, будто даже её интонации могли навредить. – Подожди, я позову. – Она отошла от постели, и Каз больше не видела её, только слышала причитания: – Три дня не отходил, а всё равно пропустил.