Дорога пряности

– И ты считаешь, что добьешься этого, убив меня, – продолжает Афир.

– Твоя судьба решена, как и судьба Имани, которая открыто поддержала чужаков. Но твоя самая младшая сестра… – Таха садится на корточки перед Афиром. – Если ты ответишь на мои вопросы, Великий дух мне свидетель, я сохраню ей жизнь. Сколько чужаков знают о волшебстве?

Я стискиваю кулаки за спиной. Жестокость и несправедливость, которые Таха своими глазами видел на этой земле, никак на него не повлияли. Или повлияли, но он не может позволить запятнать собственную репутацию послушного воина и верного долгу сына. Приказы Байека всегда будут превыше остального: разума, сострадания, дружбы, любви. И он не отвергнет эти приказы, даже если их выполнение сулит ему самому верную смерть.

– Хочешь наказать их тоже? – спрашивает Афир.

– Или их, или твою возлюбленную.

Таха кивает на Резу, который держит нож у горла Фариды. Ее лицо – непроницаемая маска, она не издает ни звука, но вызывающе смотрит перед собой. Я пользуюсь тем, что все отвлеклись, и снимаю кольцо с пальца.

Таха снова поворачивается к Афиру, приподняв бровь:

– Ну?

– Не все так просто…

– Мне нужны имена и где я могу их найти, – перебивает Таха Афира.

Я вдыхаю и на выдохе пропускаю волшебство через ладони в кольцо.

– У тебя есть под рукой лист и перо? – парирует Афир. – Список длинный.

Ноздри Тахи раздуваются. Реза бьет Фариду свободной рукой, отчего та заваливается набок. Амира скулит сквозь кляп, и этот звук отдается в моих костях, словно их пилят. Сталь в моем кулаке становится весомее, рукоять удлиняется.

Таха вновь смотрит на Афира:

– Имена, немедленно. У меня хорошая память.

– Все на этом корабле, для начала.

Таха кивает:

– Их я уже принял в расчет.

Я сжимаю зубы, вкладывая каждую каплю стремления в чары. Я уже сотворила рукоять, а теперь и клинок возвращает смертоносную остроту.

– Ну разумеется. Уже шестнадцать душ, по моим последним подсчетам, – говорит мой брат. – А что насчет твоей души, Таха? Отец заверил, что, когда все закончится, она останется нетронута? Я бы поостерегся полагаться на обещания человека, у которого ее нет.

Взгляд Тахи темнеет.

– Ты оскорбляешь моего отца.

– С превеликим удовольствием. Так что? Нет, он заставил тебя окропить клинок кровью задолго до этого, надеясь, что это убережет тебя от вины. Список ролей, которых ты перепробовал за свою еще столь недолгую жизнь, впечатляет. Щит, лазутчик… ручной убийца великого заима.

– О чем это ты? – требовательно спрашиваю я.

– Давай, – подначивает Афир Таху, – перечисли Имани имена тех, кто уже встретил смерть от твоего клинка.

Выхватив кинжал, Таха приставляет его к горлу Афира, прежде чем я успеваю моргнуть.

– Скажешь еще хоть слово, и я…

– Ты что? – рычит Афир, нагло глядя в глаза Тахе. – Убьешь меня, не получив ценную информацию? Представь, что Байек тогда с тобой сделает.

Лезвие вонзается в кожу Афира, под ним набухает багровый купол и проливается вниз по шее. Мой кинжал готов. Я сжимаю в кулаке прохладную рукоять и делаю выпад, врезаясь в Таху и толкая его дальше по палубе. С криком он падает на спину, выпуская свой кинжал. Я наваливаюсь сверху и приставляю лезвие к шее. Таха замирает, грудь его тяжело вздымается.

– Как ты сбежала из темницы? – выдыхает он.

– С мертвыми. – Я склоняюсь к нему. – Вставай спокойно, иначе я выпущу с кровью твою жизнь.

Я слезаю с Тахи, держа кинжал наготове, и обращаюсь к Резе:

– Отпусти Амиру и Фариду. Откажешься – я воткну этот клинок прямо в сердце. – Я бросаю взгляд на Таху. – Не волнуйся, тебе оно все равно не нужно.

И Таха… смеется надо мной, опьяненный такой бездушностью, которой я не ожидала даже от него.

– Ты до сих пор ничего обо мне не знаешь, даже после всего, через что мы вместе прошли. Чему я удивляюсь? Ты считала, что слишком хороша для меня еще в первый день, в казармах, ожидая, что я приду и буду пресмыкаться. Ничего не изменилось.

Меня выводит из равновесия то, какая искренняя обида звучит в его голосе, насколько живо он помнит наше общение. И если я правильно понимаю чудовищный намек Афира, то Таха убивал и раньше, в Калии, будучи ручным убийцей на службе у своего отца. Таху окружают тени, которых я раньше не замечала, глубокие и темные до невозможности.

Таха поворачивается к Резе на балконе:

– Не отпускай их.

Я вдавливаю кинжал:

– Я не шучу, Реза…

– Я тоже, – перебивает меня Таха и смеется громче – широкая вена на его шее беспечно дразнит мой клинок. – Не отпускай ни при каких обстоятельствах. Это приказ.

– Принято, – холодно отвечает Реза.

Таха насмешливо смотрит на меня поверх клинка.

– Подозреваю, что кузен меня сильно недолюбливает, после того что случилось с Фей, так что он с радостью поглядит, как я истеку кровью. Что будет после моей смерти? Он все равно не отпустит Амиру. Нет, учитывая, что это по твоей вине Фей угодила в тюрьму, он с не меньшей радостью отдаст свою жизнь за возможность отнять у тебя сестру. – Таха улыбается, но его глаза печальны. – Видишь, Имани? Как бы они ни были ужасны, но наши судьбы предрешены. Мы с тобой… у нас никогда не было шанса.

Из моей груди вырывается яростный крик.