Дорога сна

Глава III. Бертран Железная Рука

Прошу не любви ворованной,

Не милости на денёк —

Пошли мне, Господь, второго,

Чтоб не был так одинок

Владимир Высоцкий — Пошли мне, Господь, второго

Леону казалось, что он лежит на дне реки, глубоко под толщей воды, а где-то в вышине над ним мелькают яркими искорками мелкие рыбки и проплывают, величаво покачивая телом из стороны в сторону, крупные рыбины. По бокам от него колыхались водоросли, вокруг всё было мутно-зелёным, прохладная вода окутывала его, позволяя напряжённому телу расслабиться, и только одна мысль не покидала его, назойливо билась в голове, точно муха о стекло. Наконец Леон сумел поймать её, и очень медленно до него дошло: как он может так долго находиться под водой, не нуждаясь в воздухе? Или он уже умер, утонул во время купания и теперь обречён вечно лежать на речном дне, следя за движением рыб?

Купание… Кажется, он купался совсем недавно. Но после этого произошло ещё что-то. Лес, дождь, замок, его хозяйка — в памяти всплывали отрывки воспоминаний, словно освещённые вспышками молний. Леон напряг память, потом напряг тело и, приложив неимоверные усилия, сумел распахнуть глаза. Тёмно-зелёная вода, рыбки и водоросли тотчас исчезли, сменившись полумраком комнаты, в которой он лежал. Можно было различить смутные очертания узкого окна, в которое падали первые робкие лучи солнца. «Интересно, сколько я проспал?» — мелькнуло в голове Леона. Он попытался подняться, но голова закружилась так сильно, что он обессиленно рухнул, едва не лишившись чувств вторично.

«Дьявол, что же я вчера пил?» — подумал он, хватаясь за лоб. Тело слушалось с трудом, как чужое, в нём была невероятная слабость, на языке ощущалась горечь, кроме того, к горлу подступали рвотные позывы. Полежав немного и выровняв дыхание, Леон предпринял вторую попытку сесть, на этот раз более удачную. Прищурившись, он огляделся и понял, что сидит на козетке, обитой тёмно-красной тканью с цветочным узором. Головокружение и слабость не отступали, и Леон потряс головой, пытаясь разогнать пляшущие перед глазами тени. Его даже от самого распоследнего трактирного пойла так не мутило, как сейчас!

Он посидел ещё немного, и в глазах стало проясняться, комната перестала качаться перед ними, а противный вкус во рту как будто ослабел. Теперь Леона тревожило другое: он по-прежнему не мог ничего вспомнить. Ни что это за место, ни как он попал сюда, ни что такое выпил накануне, чтобы очнуться в таком состоянии, да даже имя своё он вспомнил с трудом! «Я же Леон, да?» — мысленно спросил он самого себя. «Леон… Лебренн». Не успел он задуматься, почему фамилия кажется ему чужеродной и непривычной, как дверь в дальнем углу комнаты распахнулась, и внутрь стремительным шагом вошла молодая женщина в чёрном платье.

Хоть восприятие Леона и было притуплено, он даже сквозь пелену в глазах сумел разглядеть, что эта женщина была невыносимо прекрасна. Такого тонкого стана и изящных рук, таких тонких черт, белоснежной кожи, бархатных чёрных волос и ясных, выразительных, глядящих прямо в душу серых глаз он не видел даже в Лувре.

В Лувре? А он когда-то бывал в Лувре?

— Слава Богу, вы очнулись! — дрожащим голосом воскликнула женщина, садясь на край козетки рядом с ним.

Леон хотел что-то сказать, но изо рта вырвалось лишь нечто хриплое и невразумительное. Пришлось откашляться и начать заново:

— Сударыня…

— Да? — она заглянула ему в лицо с такой тревогой, что Леону подумалось, уж не является ли она его подругой или близкой родственницей. У него было ощущение, что он знает эту женщину, но он не мог понять, откуда.

— Я прошу прощения… кажется, я вчера перебрал с вином, — он избегал смотреть на неё. — Представьте себе, я с трудом вспомнил собственное имя… и совсем не помню ваше.

— Аврора Лейтон, в девичестве де Мюссон, — она приложила руку к груди. Леон продолжал чувствовать тревожный взгляд серых глаз, и взгляд этот пронзал его насквозь. — А своё имя вы помните?

— Леон… Лебренн, — он осмелился посмотреть на Аврору и заметил, что та медленно кивнула.

— А вашу должность? Вы помните, кто вы, сударь?

— Кажется, до последнего времени я был капитаном королевских гвардейцев, — не очень уверенно ответил он. — Но потом ушёл со службы и отправился странствовать.

— Всё верно, — она снова кивнула. — Во всяком случае, это именно то, что вы рассказали мне вчера за ужином.

— Я оказался здесь, укрываясь от дождя, верно? — Леон начал кое-что вспоминать. — Вы и ваши слуги любезно приютили меня, а я… кажется, я отплатил вам чёрной неблагодарностью, — он покаянно склонил голову. — Прошу вас, ответьте честно: сколько я выпил?