Дорога сна

— На самом деле не очень много, — успокаивающе произнесла Аврора. — Вам не за что просить прощения, господин капитан: вы вели себя вполне прилично и не совершили ничего такого, о чём вам стоило бы жалеть. После ужина вы поднялись в гостиную и через некоторое время… эээ… лишились чувств. Впрочем, возможно, это был всего лишь очень глубокий сон, — поспешно добавила она. — Ваше дыхание было ровным, и я не сочла нужным вызывать лекаря, тем более что в нашей глуши его не так-то просто найти. Чтобы избежать лишних слухов, я сказала Жану и Марии, что вы удалились в гостевую спальню и велели вас не беспокоить, а сама пришла сюда, заперла дверь и провела ночь здесь, — она кивнула на притаившееся в углу кресло, которое Леон сначала даже не заметил. — Отлучилась я совсем недавно — Жан и Мария уже проснулись, и надо было дать им необходимые распоряжения.

— Выходит, вы из-за меня проспали всю ночь в этом кресле? — его вновь стали мучить угрызения совести. — Или вовсе не спали, следя, не стало ли мне хуже?

— Нет, — несколько смущённо ответила Аврора. — Мне удалось поспать, притом довольно неплохо.

— И всё же мне нет прощения, — Леон потряс головой, и мир вокруг него на мгновение вновь потерял очертания. — Из-за меня вы не смогли как следует выспаться и подвергли опасности свою репутацию.

— О, моя репутация мало кого интересует! — она махнула рукой. — Жан и Мария любят меня и не станут распускать слухи, так что никто не узнает, что вы ночевали у меня в замке, не говоря уже о том, что мы с вами провели ночь в одной комнате.

Произнеся это, Аврора умолкла, будто в смущении, и Леону даже показалось, что её фарфорово-бледная кожа приобрела розоватый оттенок. Он снова встряхнул головой и поспешил переменить тему:

— Но если я не пил много вина, как же так вышло, что я почти ничего не помню? Ещё и состояние такое — хуже похмелья!

— Что именно вы чувствуете? — на лицо Авроры вернулась обычная бледность, а во взгляде снова появилась тревога. — Слабость? Тошноту? Голова болит? Кружится?

— Кружится, но не болит. Порой мутит, да, и во рту сухо… — мрачно ответил Леон и собирался в очередной раз попросить прощения, но хозяйка замка перебила его.

— Быть может, вы слишком устали после долгой дороги? Или были больны? И то немногое, что было выпито, сказалось на вашем здоровье не лучшим образом.

— Вы в этом разбираетесь, правда? — Леон слабо улыбнулся. — Вы же целительница, верно?

— Да, это так, — кивнула она. — Видите, вы уже начинаете кое-что вспоминать. Скажите, а вас недавно не били по голове?

— По голове? — он рассеянно ощупал затылок. — Нет, не припомню…

— Может, вы с кем-то дрались? Падали с лошади?

— Капитан королевских гвардейцев всегда с кем-то дерётся, — он повёл плечом. — И падать с лошади мне тоже приходилось. Но это всё было не пару дней назад, а довольно давно.

— Сильные удары по голове способны вызвать у человека потерю памяти, — задумчиво проговорила Аврора. — Если же добавить к этому долгую дорогу, усталость и выпитое вино… Вдобавок вы промокли под дождём и легко могли простудиться. Неудивительно, что сейчас вы в таком состоянии!

Леон сглотнул и поморщился — в горле было сухо, но боли он не ощущал, кашлять или чихать тоже не хотелось.

— Не думаю, что я простужен, — заметил он. — В любом случае, мне совестно, что я стал причиной ваших переживаний. Я не заслуживаю, чтобы вокруг меня так хлопотали.

— Вы вообще ничего не помните? — Аврора, судя по всему, пропустила его слова мимо ушей. — Ничего из того, о чём мы с вами говорили вчера?

— Нет, — признался Леон. Он честно напряг память, но в ней всплывали только отдельные обрывки: что-то про погоду, что-то про семью Авроры, что-то про него самого и его службу. Но тон молодой женщины подсказал ему, что накануне он поделился с ней чем-то очень личным и важным.

— А что, я рассказал вам что-то такое, чего говорить не следовало? — настороженно спросил он.

— Вам лучше знать, — она не сводила с Леона своих полных тревоги глаз. — Вы говорили про свою семью, помните?

— Про семью? — он пожал плечами. — А что про неё можно сказать? Отец скончался, когда я был ещё совсем маленьким, мать умерла несколько лет спустя, я оказался в приюте.

— Вы помните, кто был ваш отец? — Аврора по-прежнему всматривалась в его лицо, и под этим пристальным взором Леон почувствовал себя крайне неуютно.

— Военный, — он снова пожал плечами. — От него мне досталась шпага, — он потянулся было к бедру, но быстро сообразил, что шпага, должно быть, лежит в гостевой спальне, которую упоминала Аврора. — Он умер, когда я был ещё совсем ребёнком, я его и не помню толком.

— Но вы помните, как его звали? — она продолжала свои настойчивые расспросы, и Леона это начало злить.

— Не помню, — ответил он, сдерживая раздражение. — А разве это важно?

— Нет, — она вздохнула, и во взгляде её почему-то появилась глубокая печаль. — А что вы делали последние несколько месяцев, помните?

— Смутно, — он дёрнул плечом. — Наверное, служил Франции, которой присягал. Что ещё мог делать капитан королевских гвардейцев?