Дорога сна

Жан и Мария встретили её ошеломляющей новостью: оказывается, господин Леон выследил-таки разбойников, обнаружил их логово, и теперь Бертран Железная Рука, поспешно собрав отряд из деревенских мужчин, отправился на охоту за Чёрным Жоффруа. И Леон, и Жюль-Антуан, как поняла Аврора, тоже поехали в лес. Если Огюст, Бернар и Луи последовали за своим хозяином, то в гостинице осталась только Анна, но Аврора уже расспросила старушку обо всём, о чём могла, а осмотреть комнату Люсиль после произошедшей сцены она вряд ли бы позволила. Так что Аврора, не видя смысла возвращаться в гостиницу, растерянно побродила туда-сюда по комнатам, попробовала расспросить Жана с Марией, но поняла, что они сами ничего толком не знают, и вскоре уже вновь вскочила в седло, направив коня в сторону замка Железной Руки.

Маргарита, выбежавшая ей навстречу, тоже была взволнована, но если волнение Жана и его супруги было скорее радостным, то Гретхен вся тряслась, лицо её было бледным, губы дрожали. Едва Аврора спешилась, на неё высыпался ворох новостей, одна невероятней другой. Леон за несколько часов успел выследить одного из разбойников, найти их логово — полый холм, попасть в плен, свидеться с самим Чёрным Жоффруа, сбежать и вернуться домой. Служанка Бертрана Вивьен, которую Гретхен, трепеща от гнева, называла не иначе, как предательницей и негодяйкой, оказалась любовницей одного из разбойников, юноши по имени Этьен. Она подворовывала для него припасы из кладовой, подслушивала разговоры Бертрана и Леона, шпионила и вообще, по словам, Гретхен, оказалась премерзейшим существом, подлым и неблагодарным.

Аврора поймала себя на том, что не очень-то удивлена случившимся. Простодушие Бертрана и его безграничное доверие к людям рано или поздно должны были привести к чему-то подобному. «Хорошо ещё, что эта Вивьен не подожгла дом или не попыталась прирезать своего господина в постели», — брякнула она, не подумав, и с изумлением увидела, как Маргарита разразилась потоком слёз.

— Как ты можешь быть такой бесчувственной! — воскликнула она. — Бертрану угрожала такая опасность, эта маленькая негодяйка обманула его, предала, втёрлась в доверие, а ты…

— Прости, — попыталась успокоить подругу Аврора. — Но Вивьен могла сама быть обманута этим Этьеном. Неизвестно, какой мёд он вливал в её уши, что обещал — богатство, замужество, дом — полную чашу…

— И слышать ничего не хочу! — яростно перебила её Гретхен, тряхнув головой так, что несколько вьющихся прядок выбилось из причёски и упало ей на лицо. — Не смей оправдывать эту гадину! Она знала, что её любовник из шайки Чёрного Жоффруа, и всё равно оставалась с ним, шпионила за Бертраном, воровала нашу еду! — похоже, последнее особенно разозлило хозяйственную и экономную Маргариту. — Ничего, надеюсь, её и её дружка тоже поймают, и уж тогда-то они ответят за всё!

Аврора не вполне разделяла гнев Гретхен, но полностью понимала её опасения насчёт Бертрана и точно так же переживала за Леона. Всё-таки разбойников в лесу десятка два, если не больше, они вооружены, а терять им нечего, и они, как всякие загнанные звери, могут быть очень опасны. Конечно, и Бертран, и Леон — опытные бойцы, в прошлом военные, Жюль-Антуан тоже немало повидал, а вот местные… Кто знает, не переметнётся ли кто-то из них на сторону разбойников?

Женщины терзались переживаниями до самого вечера, не желая выслушивать робкие попытки Франсуа их успокоить. Аврора среди прочего узнала, что тем странным нищим, который расспрашивал её об убийстве Люсиль, был сам Чёрный Жоффруа. Это не столько удивило, сколько разозлило её. Волна глухой досады поднялась в груди: она должна, должна была быть умнее! Надо было лучше присмотреться и к этому «нищему», и к Вивьен, заглянуть в её сны, вспомнить, как подвергшиеся нападениям путники описывали предводителя разбойников. Конечно, он всегда надевал маску, но рост, телосложение, цвет волос, приметная бородка, в конце концов! Она должна была догадаться, раз уж посчитала себя достаточно умной, чтобы начать собственное расследование! Должна была вычислить и переодетого главаря шайки, и предательницу!

Аврора предавалась самоуничижению до тех пор, пока в сгустившихся сумерках не послышался стук копыт. Все трое — Гретхен, Аврора и Франсуа — вылетели на крыльцо, толкаясь и задевая друг друга локтями. Во дворе гарцевало около дюжины всадников. Глаза Авроры тревожно метались от одного к другому, отмечая лица местных охотников, пока наконец не нашли два знакомых силуэта. Бертрана она узнала по крупной фигуре, сейчас как-то особенно грузно осевшей в седле, Леона — по потрёпанному чёрному плащу с серебристыми полосами. Ей сразу не понравилось, как он держится в седле — наклонившись вперёд, навалившись на переднюю луку, тяжело опираясь на шею лошади, будто вот-вот свалится на землю. Её опасения подтвердились, когда Бертран, спешиваясь, пошатнулся и упал на одно колено. Маргарита, всплеснув руками, кинулась к нему, Франсуа засеменил следом.

— Господи, ты ранен!

— Господин Бертран, да как же это вас так угораздило!