Дорога солнца и тумана

– Гоме и не нужно это делать. – Я повернул голову и посмотрел на нее. – Джозефина Монтати предложила сестре Габриеля работу в приюте. Анна довольна, что может продолжить дело брата, и хочет, чтобы племянница вернулась к ней. Сейчас мы строим новый корпус для детей и сотрудников. Когда он будет достроен, Схоластика вернется к тете и кузенам.

– Это прекрасно. – Родел кивнула, словно пыталась убедить себя. – Это действительно прекрасно.

– Но что?

– Но ты будешь скучать по ней. Я вижу, что ты уже скучаешь.

Мне было адски больно пустить в свою жизнь еще одну маленькую девочку, а потом расстаться с ней. Как я ни старался, я не мог скрыть это от Родел.

– Речь не обо мне. Главное, чтобы Схоластике было хорошо. Я всегда буду заботиться о ней, но теперь она будет жить со своей семьей в Ванзе. Думаю, Габриель хотел бы именно этого. А я буду и дальше помогать Джозефине и Анне. Книгами, продовольствием, медицинским уходом. Постоянно.

Родел прикусила губу и о чем-то подумала, но потом все-таки не удержалась и сказала:

– Ведь это просто пластырь на рану, не лечение. Можно бросить на это все деньги в мире, но это не решит проблему. Такие дети будут жить в приюте, пока у людей не поменяется психология. Пока они не перестанут поддерживать глупые суеверия.

Это было так, бесспорно так. Я сложил письмо Схоластики и убрал его в конверт. Там все было сложно. Для всех.

– Ты нужен там, Джек, – сказала Родел. – Ты нужен Гоме. Нужен на ферме. В тебе нуждается приют.

– А кто-нибудь спросил, что нужно мне? – вспылил я. – Думаешь, мне так легко? Думаешь, мне интересно стоять здесь и спорить из-за вещей, которые я обдумывал месяцами каждый день? Я здесь, потому что мне нужна ты, но, если ты и дальше будешь перечислять причины, почему это невозможно, тогда давай на этом все и закончим. Прямо здесь и сейчас. – Я сверкнул на нее глазами и затопал вниз по лестнице. Снова треснулся головой о потолок и разозлился еще больше.

– Блин, маленькие кровати, маленькие шкафы, маленькие, блин, лестницы, – рычал я.

Ро спустилась чуть погодя с сумкой и зонтиком.

– Нам надо сходить в хозяйственный. – Она выжидающе посмотрела на меня.

– Зачем это? – Я все еще злился.

– Купить что-нибудь, чтобы заделывать вмятины, которые ты оставляешь каждый раз, спускаясь по этой маленькой блин-лестнице.

Так она сообщила мне, что хочет, чтобы я остался. Без дальнейших споров насчет этого.

– А волшебное слово на суахили?

– Плизи? – Ее суахили был безнадежным, но голос звучал нежно, а в глазах мелькнул озорной огонек, потому что она знала, что я сдался.

– Ты наверняка справишься с походом в хозяйственный и сама, Харрис.

– Как ты назвал меня? – Она вытаращила глаза.

– Вот так. Я знаю твой маленький грязный секрет.

– Откуда ты…

– Давай сюда свою хитрую попку и поцелуй меня, черт побери. – Я похлопал себя по коленям. – Я никуда не пойду, пока не проведу сеанс секса. С Харрис. В знак примирения.

На ее губах заиграла коварная усмешка.

– О, ты хочешь познакомиться с Харрис?

Ро сняла с плеча сумку. Та со стуком упала на пол. Ро отшвырнула зонтик и стала раздеваться, медленно расстегивая пуговицу за пуговицей, я уже видел под блузкой кружевной лифчик.

Блин, вот это сюрприз!

У меня появилось подозрение, что мне ужасно понравится знакомство с Харрис.

Глава 30

Было лето. Я жил среди прекрасных английских пейзажей и не хотел тратить зря ни минуты, потому что не помнил, когда отдыхал в последний раз. Мы с Родел прекрасно проводили время и много ездили. Как-то мы остановились в старинном деревенском отеле, и, когда просыпались и чистили зубы, у нас за окном лошади ели сено. Мы покупали рыбу с жареной картошкой, завернутую в газету. Я поливал свою порцию уксусом. Родел свою – кетчупом. Иногда мы сидели вечерами на террасе у Родел и наблюдали, как золотистые кирпичи меняли в лучах заката свой цвет от охры к меди и коньяку. Мы прохлаждались в местном пабе, пока не пустели улицы, и потом шли домой, держась за руки и вспоминая мелодии давно забытых песен. Я чувствовал укол вины всякий раз, когда думал о ферме, но она была уже выставлена на продажу, и я нанял человека, чтобы он поддерживал там относительный порядок, пока мы не найдем устраивающее нас предложение. Гома начала через какое-то время вешать трубку и ворчать, что я нарушаю ее режим.

Нас навестили родители Родел. Мы вместе осматривали крепости и замки, расположенные среди прелестных деревушек. Я получил зеленый свет после того, как ее отец посмотрел на мои руки. У меня из-под ногтей постепенно вымывалась грязь.

– Вот хорошие руки, – заявил он. – Большие, сильные, хорошие руки! Черт побери, я готов отдать руку моей дочери любому парню, который вытащит ее из этих книг. – Он купил мне еще одну кружку пива, а Родел и ее мать спели в караоке. Это было ужасно.

– Ты уверена, что ты не приемная дочь? – спросил я утром после их отъезда.

– Мо была больше похожа на них. – Она рассеянно помешивала кофе. – Жалко, что они не остались еще на день, тем более что сегодня ровно год после теракта в молле.