Дорога солнца и тумана

– Да, и она дала мне коленом под зад за то, что я не еду к тебе. Она сказала, что, если еще хоть раз увидит, что я хандрю, она возьмет ружье и сама избавит меня от страданий. Еще она пригрозила, что продаст свою долю фермы и разделается с ней, если она мешает мне поехать к тебе. Сказала, что на вырученные деньги проведет остаток жизни в круизах, будет смотреть на мир, будет брать уроки «зумбы» и танцевать всю ночь на палубе.

Родел засмеялась, но тут же посерьезнела.

– Неправда. Ферма для нее – вся жизнь. И для тебя тоже.

– Я знаю. – Я погладил ее по щеке, чтобы убрать из глаз тревожившее меня выражение, которое говорило о том, что мы никогда не сможем быть вместе. – Иногда нам приходится отпускать людей, которых мы любим, потому что мы их любим, потому что их мечты и надежды не совпадают с нашими. Поэтому я отпустил тебя, поэтому не просил тебя остаться. Вот почему Гома отпустила меня, потому что мое сердце рвалось к тебе каждый день. И если ты хочешь, чтобы я был с тобой всегда, то вот я здесь.

Я ожидал, что ее глаза засияют после моих слов. Я думал, что она обрадуется. Моя девочка с ореолом из радуги, с девизом – все или ничего. Но она просто глядела на меня, и я понял, что она вот-вот заплачет. Меня это просто убило. Черт побери.

– Нет. – Я поцеловал ее в кончик носа. – Перестань, Родел. Я ехал в такую даль не ради сморщенного яблока.

Она засмеялась, слегка всхлипнула и вытерла глаза.

– Я думала, ты любишь все мои лица.

– Да, люблю, моя сладкая. – Я крепко обнял ее. – И хочу до конца дней видеть их все.

Она долго молчала. Просто стояла в моих объятиях, уткнувшись мне в грудь.

– Я бы осталась. – Ее голос звучал приглушенно. – Если бы ты попросил тогда, я бы осталась.

Мое сердце наполнилось волнением. Я знал, что она говорила правду. Она отказалась бы от всего ради меня. Так почему я не могу поступить так же ради нее?

Глава 29

Она освободила для меня место в своем гардеробе. Хотя ей и самой едва его хватало. А мне нравилось, что мои рубашки висели рядом с ее одеждой – как будто так и надо.

– Все это временно, – сказала Ро, откинувшись на спинку кровати и глядя на меня так, словно могла читать мои мысли. – Я не позволю тебе продать ферму. Даже не думай.

Она была адски упрямой и доводила меня до исступления.

– Ты все еще хочешь спорить со мной? – Я застегнул пустую сумку и задвинул ее под кровать. – Я приехал, готов подстроить под тебя всю свою жизнь и что получаю взамен?

– Эй, ты получил шесть дюймов в гардеробе. Это совсем не слабо.

– Неужели? – Я схватил ее за лодыжки и подтащил к краю кровати так, что мои бедра оказались между ее ляжек. – Разве это справедливо, если учесть, что ты получаешь больше шести дюймов. Каждый раз.

– Хвастун. – Она зарделась и вывернулась из моих рук.

– Спорщица. – Мне нравилось, что я никогда не мог угадать ее реакцию. Иногда она лукавила. Иногда говорила что-то резко и откровенно. – У меня тут есть кое-что для тебя. – Я подошел к гардеробу и сунул руку в карман своей куртки. – От Схоластики. – Я протянул Ро конверт.

У нее светились глаза, когда она читала. Письмо состояло из единственного предложения, занимавшего целую страницу.

– Я писала ей. Это хорошая практика для нас обеих. – Ро показала на стоявший у нее на полке англо-суахили словарь. – Она пишет по-английски, я отвечаю на суахили.

Я знал об этом. Я тратил час на дорогу до Амоши, чтобы отправить письма Схоластики. Я даже напоминал ей, чтобы она написала. Когда приходил ответ, я всю обратную дорогу держал конверт возле себя, надеясь уловить запах Родел.

– А как насчет Билли? – поинтересовался я. – Ты пишешь Билли?

– Я никогда не забуду свой конфуз, – засмеялась она.

– Я тоже. Но меня можно подкупить.

– Что ты имеешь в виду?

– Для начала… – Я сел на пол возле кровати, спиной к Родел. – Запусти пальцы в мои волосы. – Я откинулся назад и сидел, наслаждаясь, пока Родел делала мне массаж.

– Так как там Схоластика? – спросила она, водя медленными кругами по моей коже; я готов был мурлыкать от удовольствия. – А инспектор Хамиси что-нибудь узнал про ее отца?

– К сожалению, нет. Габриель числится теперь официально в списке пропавших без вести. Мы абсолютно уверены, что там идет какая-то нечистая игра, но правды мы все равно никогда не узнаем. У меня иногда болит сердце, когда я гляжу на Схоластику. Ее отец был потрясающим человеком. Я всегда знал про ужасные вещи, которые происходят с такими детьми, как Схоластика, но ничего не делал. А Габриель помогал им, тихо, бескорыстно, задолго до нашего с тобой участия. Возможно, он и погиб из-за этого, и никто никогда не прославит его за это. Когда-нибудь, когда Схоластика подрастет, я постараюсь, чтобы она узнала, что ее отец был героем. Чтобы она гордилась тем, что он делал и за что боролся.

– Джек? – Пальцы Родел замерли. – Что будет со Схоластикой, если ты будешь жить здесь? Гома не сможет заботиться о ней.