Дорога тайн

– У меня сиськи больше, чем у Долорес.

Пивное Пузо готов был поспорить, что у Долорес они больше. Вот почему эти два клоуна пытались подглядывать за Долорес в душе под открытым небом. Долорес услышала об этом споре и рассердилась на клоунов. Хуан Диего представил себе обнаженную Долорес под струями душа и клоунов-карликов, спорящих о размере ее груди. (Лупе, назвавшая груди Долорес мышиными сиськами, была на стороне Пако; Лупе считала, что у Пако сиськи больше.)

Вот почему Хуан Диего последовал за Пако и Пивным Пузом к душу: четырнадцатилетний мальчик надеялся, что, может, и ему повезет увидеть Долорес голой. (Хуану Диего было все равно, что у нее маленькая грудь; он считал девушку красивой, пусть даже ее сиськи были крошечными.)

Клоуны-карлики и Хуан Диего видели голову и голые плечи Долорес над кабинкой душа. В этот момент на аллее между палатками появился слон – он тянул за собой мертвую лошадь, на шею которой была наброшена цепь. Полиция следовала за крупом Маньяны – на одну мертвую лошадь пришлось десять полицейских. Игнасио продолжал препираться с ними.

Голова Долорес была сплошь в шампуне – глаза закрыты. Под тонкой фанерной перегородкой виднелись ее лодыжки и босые ступни, покрытые мыльной пеной. Хуан Диего подумал, что, возможно, свежие ссадины на ступнях щиплет от шампуня.

Укротитель львов замолчал, увидев Долорес в одной из душевых кабинок. Полицейские тоже посмотрели в сторону Дивы.

– Может, сейчас не самое подходящее время, – сказал Пивное Пузо своему приятелю карлику Пако.

– А я говорю, сейчас самое то, – сказал Пако, переваливаясь с ноги на ногу и пытаясь ускорить шаг.

Клоуны-карлики мелкой побежкой поспешили к душевой кабинке Долорес. Чтобы заглянуть за перегородку сверху, им надо было бы встать на плечи друг другу (задача для них непосильная), поэтому они заглянули под нее, снизу, подставив лица под падающие, пенные от шампуня водяные струи. Рассматривание заняло у них не более двух секунд, после чего они выпрямились и отошли в сторону, с мокрыми, в пене головами. Долорес продолжала мыть голову, так и не заметив, что карлики украдкой подглядывали за ней. Но тут Хуан Диего попытался глянуть на Долорес сверху, для чего ему пришлось подтянуться, ухватившись обеими руками за край тонкой фанеры.

Позднее Пивное Пузо сказал, что из этого получился бы смешной клоунский номер; на маленькой аллее, посреди палаток труппы, оказался самый невероятный состав персонажей. Клоуны-карлики, покрытые шампунем Долорес, были просто в роли зрителей. (Как раз самое смешное, это когда клоуны просто стоят и ничего не делают.)

Позднее дрессировщик слонов сказал, что действо на периферии поля зрения слона могло больше напугать животное, чем то, что слон видел прямо перед собой. Когда душевая кабинка грохнулась, Долорес вскрикнула; она ничего не видела из-за шампуня на лице, но явно почувствовала, что окружающие ее стенки исчезли.

Позднее Хуан Диего рассказывал, что, хотя его накрыло одной из сборных стенок душа, он ощутил, как под ним вздрагивает земля – это слон рванул с места, возможно перейдя на галоп (или еще на какой-то вид слоновьего бега, случающийся при панике животного).

Дрессировщик побежал за слоном; цепь, все еще прикрепленная к шее мертвой лошади, порвалась – но до того, еще при рывке, мерин Маньяна оказался на коленях (как бы в молитвенной позе).

Долорес опустилась на четвереньки на деревянную подставку, служащую полом для душа; она держала голову под водяными струями, чтобы смыть наконец шампунь и все увидеть собственными глазами. Хуан Диего выполз из-под рухнувшего фанерного щита и протянул Долорес ее полотенце.

– Это я сделал, я, прости, – сказал он ей.

Долорес взяла у него полотенце, но, казалось, не спешила им прикрыться. Она стала вытирать полотенцем волосы, и, только увидев Игнасио и десять полицейских, Дива цирка прикрылась полотенцем.

– А ты смелей, чем я думала, во всяком случае, не ссыкун, – только и сказала Долорес Хуану Диего.

Никому не пришло в голову, что она не заметит мертвую лошадь. Все это время клоуны-карлики, с полотенцами, обернутыми вокруг талии, просто стояли и смотрели на аллею. Груди Пако были такими маленькими, что ни один из десяти полицейских не удостоил клоуна повторным взглядом; полицейские явно приняли Пако за парня.

– Я же говорил, что у Долорес они больше, – сказал Пивное Пузо своему приятелю-клоуну.

– Ты шутишь? – спросил Пако. – Мои больше!

– Твои меньше, – сказал Пивное Пузо.

– Больше! – возразил Пако. – А ты что скажешь, брат Лупе? – спросил трансвестит Хуана Диего. – У Долорес больше или меньше?

– Они красивее, – сказал Хуан Диего. – У Долорес красивее, – повторил он.

– Ты точно не ссыкун, – сказала ему Долорес.

Сойдя с деревянной подставки, она ступила на аллею между палатками, где и упала на мертвую лошадь. Пулевое отверстие все еще кровоточило. Рана была на виске Маньяны, между ухом и широко открытым глазом лошади.