Дорога тайн

Позднее Пако в роли женщины скажет, что не согласен с Пивным Пузом – не только относительно размера груди Долорес, но и относительно пригодности эпизода с душем для клоунского номера.

– Только не с дохлой лошадью – это не смешно, – скажет Пако.

Долорес, упав на мертвую лошадь, заколотила по ней голыми ногами и голыми руками и закричала. Игнасио не обратил на это никакого внимания. Он прошел мимо с десятью полицейскими, но прежде, чем продолжить спор с представителями закона, укротитель львов выдал Хуану Диего целую тираду:

– Если ты «не ссыкун», то чего ты ждешь, ходок по потолку? Когда ты собираешься попробовать подняться на восемьдесят футов? Я думаю, можно так тебя и назвать – Не Ссыкун. А как тебе Маньяна? Теперь это имя свободно, – сказал мальчику укротитель львов, указывая на мертвую лошадь. – Бери его, если хочешь – если всегда будешь откладывать на завтра свое превращение в первого небоходца-парня. Если ты собираешься так и откладывать – до следующего Mañana!

Долорес поднялась на ноги; ее полотенце было запачкано лошадиной кровью. Прежде чем направиться к палатке девочек-акробаток, она шлепнула Пако и Пивное Пузо по макушкам и сказала:

– Вы маленькие мерзкие отморозки.

– Больше твоих, – только и сказал Пивное Пузо Пако, когда Долорес ушла.

– Меньше моих, – тихо ответил Пако.

Игнасио и десять полицейских ушли; они все еще не договорились, хотя слышался лишь голос укротителя львов.

– Если мне нужно разрешение, чтобы избавиться от мертвой лошади, полагаю, мне не нужно разрешение, чтобы разделать животное и скормить моим львам, согласны? – говорил укротитель, не рассчитывая на ответ. – Надеюсь, вы от меня не ждете, что я повезу дохлую лошадь в Оахаку? – спрашивал полицейских Игнасио. – Я мог оставить лошадь подыхать на кладбище. Вам бы это не очень понравилось, верно? – продолжал укротитель львов, не получая ответа.

– Забудь о «Небесной прогулке», брат Лупе, – сказал Пако четырнадцатилетнему мальчику.

– Лупе нуждается в твоем присмотре, – сказал Пивное Пузо Хуану Диего.

Два карлика-клоуна удалились вразвалку; несколько открытых душевых кабинок стояли на своем месте, и два клоуна стали принимать душ.

Хуан Диего подумал, что на аллее никого не осталось, кроме него и Маньяны; он не видел Лупе, пока она не встала рядом с ним. Хуан Диего понял, что она все время была здесь.

– Ты все видела? – спросил он ее.

– Все, – ответила Лупе; Хуан Диего только кивнул. – Насчет нового номера с собаками, – сказала Лупе и замолчала, как будто ждала, что он догонит ее. Она всегда была на одну-две мысли впереди него.

– А что с номером? – спросил Хуан Диего.

– Я знаю, где ты можешь найти новую собаку-прыгуна, – сказала Лупе.

Сны или воспоминания, которые он пропустил из-за бета-блокаторов, поднялись и захлестнули его; последние два дня в «Энкантадоре» Хуан Диего послушно принимал правильную дозу лопресора.

Доктор Кинтана, должно быть, знала, что Хуан Диего не притворяется – его возвращение в состояние инертности, пониженный тонус и слабая физическая активность были очевидны для всех: он плавал по-собачьи в бассейне (никаких морских ежей там не было) и ел за детским столом. Он водил компанию с Консуэло и Педро, своими друзьями, нашептывавшими ему последние новости.

Ранним утром, сидя с чашкой кофе у бассейна, Хуан Диего перечитывал свои записи (и делал новые) к роману «Единственный шанс уехать из Литвы»; со времени своего первого визита в 2008 году он дважды возвращался в Вильнюс. Раса, его издатель, нашла для беседы с ним женщину из Государственной службы усыновления и защиты прав ребенка; на первую встречу он взял с собой Дайву, свою переводчицу, но женщина из службы по правам ребенка отлично говорила по-английски, и она была общительной. Ее звали Одетта, так же как и таинственную женщину на доске объявлений в книжном магазине, не имевшую ничего общего с невестой по переписке. Фотография и номер телефона той женщины исчезли с доски объявлений, но она по-прежнему мерещилась Хуану Диего – с ее скрываемыми, но очевидными несчастьями, с темными кругами под глазами от чтения по ночам, с неприбранными волосами. Неужели в ее жизни до сих пор нет никого, кто мог бы поговорить с ней о чудесных романах, которые она читала?

«Единственный шанс уехать из Литвы», разумеется, пошел в рост. Читательница не была невестой по переписке. Она отдала своего ребенка на усыновление, а усыновление (процесс долгий) провалилось. В романе Хуана Диего эта женщина хочет, чтобы ее ребенка усыновили американцы. (Она всегда мечтала уехать в Америку; теперь она откажется от своего ребенка, но только если сможет представить, что ее ребенок счастлив в Америке.)