Дорога тайн

В настоящем Дороти была ненамного старше тех юношей на войне. Когда закончилась война во Вьетнаме – тридцать пять лет назад, – Дороти еще не было на свете! Конечно, она рассказывала по прочитанному или услышанному о тех испуганных девятнадцатилетних парнях.

Хуан Диего подумал, что они боялись смерти, – разве на войне мальчишки не испытывают страх? Но слова опять не шли с языка, а Дороти сказала:

– Эти мальчики боялись, что их схватят и будут пытать. Соединенные Штаты скрывали информацию о том, какие пытки применяли северные вьетнамцы к пленным американским солдатам. Тебе следует отправиться в Лаоаг – самую северную часть Лусона. Лаоаг, Виган – это те самые места. Вот куда молодые солдаты приезжали из Вьетнама на побывку и поправку. Мы могли бы съездить туда – я знаю это место, – предложила Дороти. – Эль-Нидо – всего лишь курорт, красивый, но ненастоящий.

– Хошимин – он к западу отсюда, – только и смог сказать Хуан Диего.

– Тогда это был Сайгон, – напомнила ему Дороти. – Дананг и Тонкинский залив находятся к западу от Вигана. Ханой расположен к западу от Лаоага. Все в Лусоне знают, как северные вьетнамцы мучили ваших молодых американцев, – вот чего боялись эти бедные мальчики. Северовьетнамцы были «непревзойденными» мастерами пыток – так говорят в Лаоаге и Вигане. Мы можем поехать туда, – повторила Дороти.

– О’кей, – сказал Хуан Диего; это было проще всего сказать.

Он подумал, что надо упомянуть ветерана Вьетнама – Хуан Диего встретился с ним в Айове. Ветеран войны рассказал несколько историй о «побывке и поправке» на Филиппинах.

Тогда разговор шел об Олонгапо и Багио, а может, это был Багио-Сити. Есть ли такие города в Лусоне? – подумал Хуан Диего. Ветеран упоминал бары, ночные клубы, проституток. Не было никаких разговоров ни о пытках, ни о северных вьетнамцах как экспертах в этой области, ни слова о Лаоаге или Вигане – ничего такого Хуан Диего не мог припомнить.

– Как твои таблетки? Тебе нужно что-то принимать? – спросила Дороти. – Пойдем посмотрим на твои таблетки, – сказала она, беря его за руку.

– О’кей, – повторил он.

При всей своей усталости, он чувствовал, будто не хромает, пока шел с ней в ванную, посмотреть на лопресор и виагру.

– Мне эти нравятся, а тебе? – спросила его Дороти. (Она держала блистер виагры.) – Они так прекрасно действуют. Зачем делить их пополам? Я думаю, что целая лучше половины, – согласен?

– О’кей, – прошептал Хуан Диего.

– Не волнуйся, не грусти, – сказала Дороти, протягивая ему виагру и стакан воды. – Все будет о’кей.

Однако то, что вдруг вспомнил Хуан Диего, не было о’кей. Он вспомнил, как Дороти и Мириам разом воскликнули, словно хором: «Избавьте меня от Божьей воли!» Вот что одновременно вырвалось у Мириам и Дороти. Хуан Диего не сомневался, что если бы Кларк Френч услышал подобное, то счел бы это за слова суккуба.

Были ли у Мириам и Дороти личные мотивы против Божьей воли? – подумал Хуан Диего. Потом ему вдруг пришло на ум: неужели Дороти и Мириам возмущает воля Божья, потому что именно они ее исполняют? Что за безумная идея! Мысль о том, что Мириам и Дороти – посланцы, исполняющие волю Божью, не вязалась с представлениями Кларка о них как о демонах в женском обличье, хотя Кларк и не смог убедить Хуана Диего, что эти мать и дочь – злые духи. Желание Хуана Диего обладать ими, несомненно, подтверждало, что Мириам и Дороти телесно привязаны к материальному миру – они были из плоти и крови, а не духи или тени. Что касается этой далекой от святости пары, на самом деле исполняющей волю Божью, то зачем даже думать об этом? И кому до этого дело?

Естественно, Хуан Диего не высказал вслух такой безумной идеи – во всяком случае, в тот момент, когда Дороти протянула ему таблетку виагры и стакан воды.

– Вы с Лесли… – начал Хуан Диего.

– Бедняжка Лесли запуталась – я просто пыталась ей помочь, – сказала Дороти.

– Ты пыталась ей помочь, – только и смог произнести Хуан Диего.

Его слова не прозвучали как вопрос, хотя он подумал, что если бы он запутался, то общение с Дороти ему не помогло бы.

25 Акт 5, сцена 3

Когда вспоминаешь или думаешь о тех, кого любил и кто ушел, получается так, что финал истории выскакивает на первое место, опережая все остальное. Ты не можешь выстроить по хронологии свои сновидения или порядок событий в жизни того, кого знал. В твоем сознании – во снах, в воспоминаниях – история порой начинается с эпилога.