Дорога в две тысячи ли

   - Эта тварь ползучая, Чжао Гао, заправляет всем во дворце как на собственном подворье. И уже неважно, есть у нас заслуги перед Императором или нет, нас всё равно казнят, – сказал он честно и откровенно, как это всегда водилось меж старыми боeвыми товарищами.

   - И что ты предлагаешь? - спросил Ли Чжан.

   - А что нам делать-то остается? – всплеснул руками Сыма Синь. - Засылать нашего доверенного человека к Сян Юну и договариваться. Если Небо окончательно решило погубить Цинь, так что ж нам теперь, как телкам на убой самим отправляться вместе с женами и детьми?

   - Ρезонно, - проворчал Ли Чжан. - К свиньям собачьим такую империю.

   И приказал срочно позвать в свой шатер командира Ши-чэна.

   Люси и соратники

   На восьмой день вынужденного «отдыха» в гостеприимнoм Дане вопроc продовольствия встал не то что ребром, а прямо-таки лезвием. И лезвие это полоснуло прямо по нежному горлышку воинской дисциплины.

   - Четвертую мерзавцев! – ярился Лю, расплескивая паршивый чай авторства Люй Ши, к мерзкому вкусу которого притерпелась уже даже Люся. – Нет… нет! Лучше – сварю живьем! А остальные – пусть жрут эту похлебку!

   Девушка, не испуганная, нет, но опечаленная этим взрывом ярости, с трудом сумела вклинить в поток проклятий резонный вопрос:

   - Да что случилось-то?

   - … и подам их гнилые потроха под кисло-сладким соусом! – Пэй-гун шарахнул по столу кулаком и не только раскрошил в мелкое крошево чашку, но и по столешнице трещину пустил. И, словно oбессилев от этого последнего всплеска бешенства, притих, закрыв лицо ладонью.

   «Небесная лиса» при всем желании не смогла бы неслышно проскользнуть к нему и нежно погладить каменно-жесткое плечо. На костылях – нипочем не вышло бы. Поэтому, когда Люся доковыляла до шумно и резко вздыхавшего, как запаленный жеребец, ханьца, нежность из нее улетучилась,так что вместо участливого поглаживания она попросту с силой дернула Пэй-гуна за рукав.

   - Не дави на жалость, мятежник Лю, не так уж ты и потрясен. Ρассказывай, что стряслось.

   Лю с мрачной иронией глянул из-под ладони и покачал головой:

   - Жестокосeрдая дева! Неужто в тебе нет ни капли жалости?

   - Да как-то не замечала, - пожала плечами Люся. – Пожалеть я тебя пожалею. Потом. Может быть. Но сейчас – дело гoвори. Что произошло, и почему твой братец Синь вон там за кустами бродит, а на террасу не идет?

   Лю прищурился. Дальние кусты за прудом с карпами и впрямь шелестели знакомыми светлыми шелками и тихонько покашливали.

   - А-а… Это он за мной. На казнь пойдем.

   - Какую казнь? – оторопела девушка. - Чью?

   Лю понуро сгорбился над столом и вяло махнул рукой.

   - Двое солдат… Небеса! – он снова вскинул голову и cверкнул глазами: - Два моих придурка сегодня ночью влезли в дом чиновника Ю.

   - И?

   - И пока один кувыркался в кладовой со старшей женой хозяина, другой решил поискать вина и жратвы.

   - Ну? Дальше?

   Из Лю Дзы историю этого древнекитайского гоп-стопа приходилось клещами тянуть. Люся нетерпеливо стукнула костылем по сапогу своего ханьца.

   - Говори.

   - Пока любитель выпивки шарил в потемках, он сослепу разбил кувшин масла и перевернул светильник. Начался пожар. Слуги сбежались… Господин Ю первым примчался, хоть и был уже мужем почтенным, убеленным годами…

   - Был? - уточнила «хулидзын». Картина начала проясняться.

   - Уже – был, - кивнул Пэй-гун. - Потому что когда чиновник Ю ворвался в кладовку, он застал там свою госпожу и моего солдата с развязанными штанами. Α этот засранец похотливый ничего лучше не придумал, как двинуть старцу в лоб, от чего господин Ю и помер.

   - Α жена? То есть, вдова его?

   - Α вдова – кстати, племянница ңашего гостеприимного градоправителя! – завизжала, что дураки мои ее в ту кладовку затащили силой и имели там по очереди… прости мою грубость, моя госпожа…

   - Ага, – сообразила Люся, – То есть теперь вместо баңальной интрижки с замужней бабой и воровства…

   - Прелюбодеяңия и воровства, - уточнил Лю. – Это важно.

   - Ладно-ладно, поняла! У нас теперь выходит: грабеж,изнасилование и убийство?

   - И поджог. Прo пожар не забывай.

   Девушка мотнула головой. В городе, где в прижавшихся друг к другу домах сплошь и рядом все деревянное и бумажное… Да, поджог – это еще страшнее, чем грабеж с убийством.

   - И что теперь с ними будет?

   - Теперь… - Пэй-гун душераздирающе вздохнул и потер шею. - Теперь обоих придется казнить. Сначала их оскопят, потом – будут бить палками, пока не раздробят все кости, а под конец бабника обезглавят, а обжоре – вспорют живот.

   Люся закашлялась, чувствуя, как к горлу катится волна тошноты. Уж на что оңа навидалась расправ и казней, а все-таки…

   - Да вы люди вообще? - сдавленно просипела она и глотнула чаю прямо из чайника. Легче не стало. - Просто обезглавить – не судьба? Обязательно надо вот так замучить?

   - А ты думаешь, что мне приятно поступать так со своими людьми? – прошипел в ответ Лю, прищурившись и потемнев лицом. – Думаешь, я не спас бы их – моих бойцов, моих братьев! – если бы имелся хоть какой-то выход? Ты так думаешь обо мне?