Дорога в Омаху

– А что это означает? – спросил сообразительный юрист, каким Сэм всегда бывал в естественной для него стихии.

– Ну, сообщают соответствующие имена, излагают предысторию вопроса и обрисовывают в общих чертах характер нашей операции…

– А зачем? – перебил собеседника Дивероу.

– Эй, адвокат, – молвил тихо Сайрус, опуская бинокль и глядя на Сэма, – вы всерьез играете сейчас в юриста, не так ли?

– А чего еще вы ждете от меня, коль скоро вам и так уже известно, судя по всему, что я и есть юрист?.. Кстати, как вы узнали об этом?

– Да вы все как дети одной мамы, – проговорил насмешливо охранник. – Вы не смогли бы это скрыть, даже если бы лишились дара речи: ведь в этом случае ваши ладони оторвались бы от запястий, не выдержав ожесточенной жестикуляции, которой попытались бы вы заменить звуковой язык.

– Вы слышали, как я говорил?

– Я слышал всех троих: старика, смуглую леди, которая и без солнца выглядит загорелой, и вас. Если помните, генерал приказал мне обойти все поместье. Прошлой ночью я и занимался этим часа два, изыскивая места возможного проникновения противника на нашу территорию. Вы трое продолжали бодрствовать и после того, как ваша матушка – по крайней мере, я полагаю, что это была она, – и командир Эйч, которому пристало бы и такое имя, как «Неугомонный Эйч», отправились спать. Позвольте мне заметить, что я уже не раз сталкивался в своей взрослой жизни с господами юристами, и поэтому стоит им только заговорить, как я сразу же узнаю их.

– Вот и чудесно, – резюмировал Дивероу. – А теперь ответьте все же на мой вопрос: почему вам, всего лишь охранникам, сообщали столь много о вашей работе?

– Потому что мы не только охранники, но и наемники.

– Кто? – вскрикнул Сэм.

– Боевые солдаты, только и ждущие, чтобы их наняли. И, пожалуйста, говорите потише.

– Боже мой! – К сожалению, произнося это ни к кому по сути не адресованное обращение, Дивероу разлил кофе из кружки прямо на брюки. – Иисусе, да он же горячий!

– Хороший кофе всегда такой.

– Чтоб вам пусто было! – заорал Сэм, наклоняясь, чтобы как можно дальше оттянуть свои штаны от кожи. – Выходит, вы наемники?

– Вы слышали, что я сказал, и это как раз и есть ответ на ваш вопрос, почему, давая нам задание, нас подробнейшим образом вводят в курс дела. А сейчас я уточню вам кое-что. Бытует расхожее мнение, будто наемники на все пойдут ради всемогущего доллара, однако же это не так. Я готов стоять по любую сторону баррикад, когда это не имеет для меня принципиального значения, но не возьмусь за работу, если она идет вразрез с моими убеждениями. Я просто не соглашусь на нее… Не возьмусь я за нее и в том случае, если почувствую, что не могу наладить контакт со своими напарниками… Из-за этого-то вы и остались без третьего охранника.

– А что, был выделен кто-то еще?

– Его здесь нет, и посему что толку говорить о нем?

– О’кей! О’кей! – Дивероу распрямил спину и продолжил с максимально доступной ему в то время степенью достоинства: – Отсюда невольно проистекает следующий вопрос, заключающийся в том… В чем же, черт возьми, заключается он?

– Вы его не задали, адвокат, и поэтому мне остается только догадываться.

– Может, вы поделитесь со мной своими соображениями?

– Вас интересует, почему мы не получили более полных сведений относительно характера этого задания. Ну что ж, попытаюсь на основании длительного опыта дать вам разумное объяснение этого факта.

– Я был бы весьма признателен вам за это.

– Нам было сказано, что мы должны охранять семерых человек, в том числе трех военных, – о последнем обстоятельстве нам сообщили, чтобы позолотить пилюлю. Но ни слова ни об условиях, в которых будет протекать наша работа, ни о наших потенциальных противниках, ни о политических аспектах нашего задания, под коими подразумеваются, например, законность или, наоборот, противоправность готовящейся операции. Правда, приводились какие-то цифры, но это никому ничего не дало. Ну как, говорит это вам хоть о чем-то?

– Да, – заявил Сэм. – Из сказанного вами становится ясным, что все связанное с этим заданием должно храниться в строгом секрете.

– Подобные вещи звучат еще как-то на чиновничьем языке, но, произнесенные на языке «собак войны», они теряют всякий смысл.

– На языке «собак войны»?..

– Или, если угодно, на языке наемников. Хотя нам неплохо платят за тот огромный риск, которому мы подвергаем себя, это вовсе не значит, однако, что мы обязаны работать вслепую: знать кое-что нам все же необходимо. Другое дело – профессиональные разведчики. Пробираясь тайно в Камбоджу или Танганьику, эти солдаты счастливы тем, что в случае, если они не вернутся домой, их семьи получат полную пенсию. Ну как, улавливаете разницу?

– Пока что это не столь уж трудно. Но я так и не знаю, к чему вы клоните?