Дорога в Омаху

— Глубоко тронут оказанной мне честью, джентльмены! — воскликнул актер, в точности воспроизведя гортанную речь Маккензи Хаукинза. — И от души благодарю вас за то, что вы остановили свой выбор на столь скромном актере на сцене великих конфликтов нашего времени, как я. Я просто выполнял свой долг и как старый солдат, закаленный в бою, могу лишь сказать, что если мы одержали верх, то только благодаря павшим смертью храбрых нашим солдатам, этим благородным душам, которые, жертвуя собой, позволяли остававшимся в живых идти вперед, навстречу победе!

Речь генерала была внезапно прервана гулом голосов. Подскочившие к нему люди говорили по-английски без акцента, характерного для шведов:

— Боже, кого я вижу!

— Ты забыл про грамматику, но, клянусь Господом Богом, это действительно он!

— Не верю глазам своим! Я думал, он давным-давно умер!

— Для театра он никогда не умирал! Он всегда был великолепен!

— Лучший характерный актер нашего времени! Уолтер Абель семидесятых — восьмидесятых годов! Ярчайший талант!

— Что, черт возьми, происходит? — раздался голос полковника Сайруса, богатый от природы, но не поставленный и в силу этого не шедший ни в какое сравнение с голосами секретной труппы актеров Этелреда Броукмайкла. Однако чернокожего наемника никто даже не услышал. «Смертоносная шестерка» окружила «генерала Маккензи Хаукинза». Кто-то тряс ему руку, кто-то хлопал его по плечу, а один особо ретивый почитатель сэра Генри умудрился поцеловать кольцо клуба «Актеры», украшавшее его палец.

Отчаявшись получить ответ на свой предыдущий вопрос, Сайрус крикнул громко в надежде привлечь все же к себе внимание этих странных субъектов:

— Да объяснит мне кто-нибудь наконец, что творится тут?

— Позвольте мне попытаться сделать это?! — предложил Дастин, отделяясь от группы, с лицом, выражавшим крайнюю степень изумления. — Вы, по-видимому, были подключены к операции позже остальных и поэтому не знаете, что это вовсе не тот старый клоун Хаукинз, а один из самых выдающихся театральных актеров! Мы все видели его игру, когда были моложе, изучали его актерское мастерство и устремлялись ради него к Джо Аллену — это был бар, где собирались артисты, — чтобы засыпать его вопросами, пытаясь узнать от него все, чем бы он мог поделиться с нами!

— Поделиться с вами? О чем вы толкуете?

— Этот человек — Генри Ирвинг Саттон! Тот самый Саттон... Сэр Генри!

— Да, я знаю, — молвил Сайрус мягко, не сумев подавить в своем голосе отзвук горького поражения. — Его назвали так в честь давно почившего английского актера Ирвинга, не имевшего ничего общего с банком с тем же именем на вывеске или с портным на Первой авеню... Минутку! — Затем, спохватившись внезапно, он закричал: — Кто же вы, черт бы вас побрал?

— Каждый из нас сообщает только свое имя, ранг и личный номер, — ответил Марлон, расслышав вопрос Сайруса и неохотно отрываясь от поклонения Саттону, принимавшему хвалу своих пэров с приличествующей монархам скромностью. — Я говорю это с грустью, полковник, поскольку однажды мне довелось играть маленькую роль в фильме с Сидни Пуатье, а он тоже был и остается замечательным артистом! Но из-за секретности я не смогу ничего рассказать вам о себе.

— Имя, ранг и что там еще, о чем вы только что упомянули?

— Могу повторить, что я уже сказал, полковник: имя, ранг и личный номер, как предписано Женевской конвенцией. И ни слова сверх того!

— Вы солдаты?

— Да. И довольно искусные, — ответил Дастин, поглядывая на своего героя Генри Ирвинга Саттона, державшего поклонников во власти своих чар, как в стародавние времена, когда триумф был для него обычным делом. — Конечно, мы сильно рискуем, вступая в бой без военной формы[158], но пока что это сходило нам с рук.

— "Вступая в бой", вы сказали?

— Я подразумевал участие в особых тайных операциях — от «серых» до «черных». Само собой разумеется, ссылка на цвет не имеет никакого отношения к расовым различиям.

— Что такое «черные» операции, я знаю, но не знаю, кто вы такие!

— Так я же уже объяснял вам, что мы — воинское подразделение для выполнения особо секретных заданий.

— И вся эта чушь с Нобелевской премией — один камуфляж?

— Между нами говоря, — произнес Дастин доверительно, подаваясь к Сайрусу, — вы должны быть рады тому, что повстречали нас, а не кого-то еще, ибо в противном случае вы рисковали бы лишиться права на пенсию. Этот человек — не генерал Хаукинз! Вас подставили, полковник! Надули, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Меня? — начал Сайрус, глядя так, будто впал в состояние кататонии[159].

— Конечно, сэр, это очевидно. Как, по-видимому, подставили и мистера Саттона, сэра Генри. Он бы никогда не запятнал свою безукоризненную репутацию участием в международном заговоре, ставящем под удар нашу главную линию обороны.

— Линию обороны?.. Международный заговор?..

— Так нам сообщили, полковник.

— Ну это уж, черт возьми, слишком! — возмутился Сайрус, как бы выходя из транса. — Но кто же вы, наконец, и откуда?