Дорога в Омаху

— В чем-то вы правы, полковник, — произнес Силвестр голосом, поставленным ему в школе драматического искусства при Йелльском университете. — Дело в том, что нам никогда не приходилось стрелять из пистолета или из какого-либо другого огнестрельного оружия, как и калечить кого-то, если не считать, скажем, вывихнутого запястья. Или, в крайнем случае, сломанного ребра. Наша работа заключается не в этом, что лучше буквально для всех. Мы просачиваемся в ряды противника и, играя каждый свою роль, выполняем в конце концов поставленную перед нами задачу. Правда, иногда нам приходится и целиться, чтобы припугнуть, но все же чаще мы обзаводимся во время подобных вылазок одним, а то и парочкой друзей.

— Да вы просто сбежали из дурдома! — констатировал Сайрус и тут же добавил тупо: — Если только вы не инопланетяне.

— Вы слишком суровы по отношению к нам, полковник! — запротестовал Телли, обращаясь к наемнику в нормальной, цивилизованной манере, без обычных для него речевых выкрутасов. — Если бы все армии мира состояли из актеров, войны — эти безумные, варварские бойни — можно было бы превратить в искусные представления. При этом стали бы оцениваться как исполнение отдельных ролей, так и массовки... Учитывалось бы все: дикция, убедительность образа, реакция зрительской аудитории...

— И не забывай о костюмах и декорациях, — заметил Мар-лон. — Для наиболее искушенных в искусстве зрителей имеют значение и такие вещи, как оружие или мизансцена...

— А так же сюжет и его развитие, что, по моему мнению, вполне соответствует такому понятию, как «военная тактика», — дополнил Герцог.

— Не следует приуменьшать и роли режиссера! — выкрикнул сэр Ларри.

— Как и танцев, — добавил Силвестр. — Хореограф должен органично дополнять режиссера при любых обстоятельствах.

— Чудесно! Бесподобно! — воскликнул Генри Ирвинг Саттон. — Должна быть создана специальная международная академия театрального искусства, которая смогла бы оценивать действия вооруженных сил в полевых условиях — на суше, в воздухе и на воде. Естественно, для создания правдоподобия в состав экспертной комиссии должны быть включены и военные консультанты, но их мнение не будет иметь особого значения, поскольку главными при оценке творчества по-прежнему останутся такие показатели, как убедительность, характерность, страстность!..

— Верно, пилигрим!

— Эй, Стелла, он усек саму суть! Все верно!

— Вы... вы... вы... с... с... нами?

— Прошу, умоляю вас, произнесите речь!

— Милый, душка, хотите леденчика?

— Да-да... Нам не нужны гаубицы, чтобы давать жару этим гукам![162]

— Что?

— Да-да, он прав. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Никого не надо убивать. Никто не должен умирать на полях сражений.

— Ы-ы-ы-и-и-и! — взвыл Сайрус, чем наверняка заслужил бы одобрение Ануя, рекомендовавшего в случае чего кричать. — С меня довольно! Я сыт по горло!.. Вы, сэр Генри, дерьмо собачье, были военным... Я слышал, как этот псих Хаукинз говорил, будто бы вы проявили себя в Северной Африке настоящим героем! Так что же с вами случилось теперь?

— Если попросту, полковник, то все солдаты — актеры. Нам страшно, но мы делаем вид, что сам черт нам не брат. Мы сознаем, что в любой миг у нас могут отнять наши драгоценные жизни, но стараемся отвлечься от этой мысли иррациональными рассуждениями вроде того, что главное — овладеть определенным объектом, хотя и понимаем в душе, что объект этот — лишь точка на карте. Возникающая для солдат трудность в бою заключается в том, что им приходится становиться актерами без какой-либо предварительной профессиональной подготовки. Если промокшие насквозь, перемазавшиеся в глине солдаты поймут что к чему, то они будут действовать, как рекомендует Телли: яростно вопя, стрелять поверх голов таких же, как и они, молодых людей, которых они не знают, но с которыми в другое время и при иных обстоятельствах с удовольствием выпили бы в баре.

— Черт бы вас побрал! А как насчет духовных ценностей и веры? Я сражался и по ту, и по эту сторону баррикады, но никогда не шел против своих убеждений.

— В таком случае вы высоконравственный человек, полковник, и я искренне восхищаюсь вами! Хотя, замечу, воевали вы ради денег, что уже само по себе ставит под сомнение ваш постулат о своей принципиальности.

— А эти клоуны за что сражаются?

— Не имею ни малейшего представления, но не думаю, что из-за денег. Насколько я это понимаю, они реализуют свои давнишние театральные амбиции, честолюбивые замыслы. И делают это неортодоксальным путем, и, судя по всему, весьма успешно.

— В чем, в чем, а в этом, черт возьми, я отдаю им должное! — согласился Сайрус и обратился к Роману Зет: — Ты все засек?

— Все и всех, мой терпеливый друг.

— Вот и отлично! — Химик-гигант, повернувшись к актерам, остановил свой выбор на Дастине: — Подойди-ка сюда, коротышка! — Миниатюрный лицедей поглядел вопросительно на товарищей. — Поверь мне, малый, я просто хочу поговорить с тобой без свидетелей. Или ты, может быть, полагаешь, будто я со своим другом в состоянии справиться со «смертоносной шестеркой»?