Дорога в Омаху

— По-видимому, у вас нет опыта в проведении тайных операций — от «серых» до «черных», командир Игрек. Пробить брешь в заслоне врага — это еще полдела. Главное — как прорваться за линию обороны. Каждый шаг до объекта «зеро» должен быть точно рассчитан.

— Изъясняйтесь человеческим языком, черт бы вас побрал!

— Необходимо преодолеть любое препятствие на пути к верховному судье. И, возможно, мы найдем способ, как сделать это.

— Возможно? У нас нет времени для всяких «возможно» и «невозможно»!

— И все же оно у нас есть. Я согласен с вами, что нам стоит встретиться в Вашингтоне. И я скажу где... У Мемориала Линкольна. Двести шагов от главного входа и столько же — направо. Ровно в восемь. Усекли, командир?

— Что именно? Разве лишь то, что все это дерьмо собачье!

— Я не могу тратить время на разговоры с вспыльчивыми штафирками, — ответил Маккензи. — Забот хватает и у меня. Так что до встречи!

* * *

— Броуки, это Мак! — сказал Хаукинз, извлекая из щели свою телефонную кредитную карточку.

— Мелодия «Ничто не сравнится с шоу-бизнесом!» была прервана голосом Броукмайкла:

— Иисусе, ты даже представить себе не можешь, что сделал со мной Мак! Этот чертов государственный секретарь! Он жаждет моей крови!

— Поверь мне, Броуки, это ты можешь заполучить его голову! А теперь слушай меня и делай так, как я тебе говорю. Лети в Вашингтон и...

* * *

— Френк, это Хаук. Ты сделал, что я просил? Добрался до этого тупого сукина сына? Или, может, я должен рассказать всем о том, что случилось на Эмбесси-Роу?

— Я сделал это, ублюдок! И то, что он хочет, это раздеть меня донага! В общем, я конченый человек!

— Вовсе нет, адмирал! Можешь записать в свой актив оказанную мне помощь. Он знает время и место?

— Он сказал мне, чтобы я запихнул это куда подальше... и никогда больше ему не звонил!

— Хорошо! Уверен, он будет там!

* * *

Маккензи Хаукинз отступил от автомата, зажег потухшую сигару и, бросив взгляд через толпу, запрудившую вестибюль, увидел напротив гостиницы расположившийся под тентом бар. У него возникло неодолимое желание пройтись туда, в это укрытое от солнца святилище, с которым у него были связаны воспоминания о той поре, когда он, тогда — молодой офицер, вечно влюблялся в кого-нибудь, хотя обычно и не надолго: он знал, что на это времени у него нет...

Мэдж, третья жена Мака, была столь же прекрасна и занимала в его жизни столь же важное место, как и остальные бывшие его супруги. Он любил их всех — и не только за то, чем они были, но и за то, чем они могли стать.

Однажды ему с одним сверхобразованным лейтенантом пришлось скрываться от хошиминовцев в какой-то пещере, и они, не зная, чем заполнить долгие часы, рассказывали друг другу о себе. Да и что еще оставалось им делать: ждать, когда их обнаружат и тотчас прикончат?

— Вам известно, чем вы страдаете, полковник?

— О чем вы, мальчик?

— У вас комплекс Галатеи[180]. Вы желали бы превратить каждое прекрасное изваяние в живое существо, наделенное чувствами и сознанием.

— Где вы нахватались всей этой чуши?

— На первом курсе факультета психологии Мичиганского университета, сэр.

Имело ли для него, Хаука, какое-нибудь значение, из чего объект его восхищения — из камня или из плоти и крови? У Мэдж, как и у остальных, была своя мечта: ей хотелось стать писательницей. Мак внутренне вздрагивал, когда она предприняла очередную попытку создать нечто стоящее, но не отрицал ее способности приковывать внимание к выдуманным ею образам и безумным сюжетам. И вот теперь время Мэджи пришло. Конечно, она не Толстой, но все же «Лесбийские червяки — мутанты-убийцы» завоевали признание, и сколь бы скромным ни был этот труд, Хаук верил, что у его третьей жены неплохие перспективы.

Маккензи вернулся к телефонному аппарату, извлек кредитную карточку и набрал номер. Едва раздались гудки, как трубку сняли, но все, что услышал он, был голос, полный самого неподдельного ужаса.

— Помогите, помогите! — вопила женщина в трубку. — Червяки ползут! Со стен спускаются на пол... их тысячи!.. Они гонятся за мной!.. Уже совсем близко!.. Вот-вот набросятся на меня!

Внезапно наступила тишина: по-видимому, кричавшую парализовал страх.

— Подожди, Мэджи, не бросай трубку, я еду! Какой у тебя, черт возьми, адрес?

— Все в порядке, Хаук! — прозвучал вдруг спокойный голос. — Это только рекламный ролик.

— Что?..

— Ну, это то, что передают по радио и показывают в телерекламе. Детям нравится этот маленький шедеврик, ну а их родители с радостью депортировали бы меня.

— Как ты узнала, что это я?

— Несколько минут назад звонила Джинни. Этот номер никому не известен, кроме нас, девочек, да еще моего агента, который никогда мне не звонит, если не возникает каких-то проблем, а их, слава Богу, никогда не бывает! Это твоя заслуга, Мак! Это ты сделал меня такой, и мне вовек не отблагодарить тебя!

— А Джинни сказала тебе, что мне надо?

— Сценарий на десять страниц? Конечно, сказала. Я уже вызвала посыльного, дело теперь — за твоим адресом. Отдай ему пленки, и к утру что-нибудь да получится. Боже милостивый, это самое меньшее, что я могла бы сделать для тебя!