Дорога ввысь. Новые сокровища старых страниц. №6

Недели прошли с того времени, как маленькое стадо покинуло родину и начало свои странствования. Чем больше приближались они к границам страны, тем больше росла в них надежда найти в чужой земле покой и новую родину. Теперь уже на своем пути они не страдали от враждебности. Там, где они встречали людей, их принимали за цыган, которые бродили в те времена во Франции большими толпами и которых в суеверном страхе избегали жители. Такой опыт приносил беглецам успокоение. Теперь они могли без страха разжигать огонь и позволять себе в большом количестве закупать продовольствие, в результате чего их лишения уменьшились. Постепенно привыкнув к лишениям и закалившись от ветра и непогоды, они имели возможность ежедневно проделывать большие переходы и легче переносить тяготы побега. Слово Божие было светилом в их пути, их утешением и их повседневной пищей. Никогда, ни утром, ни вечером, за общей молитвой они не забывали возблагодарить своего верного Хранителя, и особенно воскресенья были посвящены Его восхвалению. Часто леса разносили эхо их хвалебных песнопений.

Таким образом они добрались до Эльзаса, а оттуда вскоре и до Рейна. После того, как они переправились с различными трудностями на другой берег, впервые они вздохнули свободно. Непосредственная опасность была теперь позади, однако навалились новые заботы. На чужбине мало кто принимал немногие оставшиеся у них деньги. Кроме того, никто из них ни слова не говорил по-немецки. Однако и здесь Бог проявил Себя как верный и могущественный помощник. Снова и снова посылал Он на их пути честных, добросердечных людей, которые им дружески помогали.

Чтобы не привлекать внимания, они по возможности избегали городов и крупных населенных пунктов, передвигались большей частью по ночам и предпочитали леса для отдыха и покоя. Очень кстати было для них то, что весна была ранней, и погода была хорошая.

Особенные трудности представляло для них то, что никто из них хорошо не ориентировался в немецкой земле; они совсем не знали, находились ли они среди протестантов или представителей иных верований, и вначале они не отваживались оставить берег Рейна. Лишь со временем набрались они смелости. Их чужестранная одежда, темные лица и совершенно непонятный язык вызывали на немецкой земле впечатление, что они имеют дело с кочевыми цыганскими таборами; однако, хотя население их сторонилось и не допускало, чтобы они проводили ночь в их селении, люди были в основном дружелюбны и снабжали их продовольствием, не беря денег. И это было большим счастьем, так как их деньги тем временем почти кончились, так что новая тревога вкралась в их сердца. Когда они дошли до Майна, денег у них было ровно столько, чтобы оплатить переправу. Но на этом их средства были исчерпаны, и у них не было теперь ничего, кроме немногих украшений, которые они носили на себе. Что станет, если и их они также отдадут за хлеб? Куда им направиться, где искать новое начало?

Только Ормонд и Брюне не унывали.

„Тот, - утешали они остальных, - Кто чудесным образом, сжалившись, довел нас досюда, Кто спас нас от рук врагов наших, Кто с любовью заботился о нас, как когда-то об Израиле, когда выводил его из Египта, разве может Он забыть нас и бросить? Нет, Спаситель Израиля не спит и не дремлет. Когда беда возрастает, помощь Божия тут как тут!"

Вера этих двоих верных мужей увлекла остальных. Их ободряющая речь вдохновила малодушных, укрепила доверие, вновь направила все взоры к Тому, в Котором все обещания Бога - это „да" и „аминь".

И все же они медленно продвигались вперед. Пища, которую они зачастую могли добывать в лесу и в поле с большим трудом, была недостаточно питательной и очень скоро после такой скудной трапезы начинал мучить голод. Но они неутомимо шли дальше, только куда?..

Между тем приближалась Пасха. Вечером в первый пасхальный день они заблудились в холмистой местности - возле Дианабурга в лесу Браунфельс - и не находили выхода из леса. Уставшие больше, чем когда-либо, они раскинули в чаще свой лагерь и изможденно опустились на свои постели из мха. Их нестерпимо мучил голод. У них осталось лишь несколько хлебных корок, которые они хранили для детей. С грустью вздыхая от горя и забот они вспоминали о любимом празднике, который в эти дни наполнял миром и радостью многие сердца. Они не знали, ни где они находились, ни что должен принести им грядущий день.