Дорогая Альма

— Иван Петрович, миленький. — Варвара схватила его за руку. — Я же не против. Если мальчик ваш Юра так к Нелле привязался и ей с вами хорошо будет, так пусть она остается… Я не возражаю. Я видела в окно, как он там, за деревьями, сидел плакал…

— Ну, решим, решим. Спасибо, Варвара Ильинична. — Пирогов ободряюще пожал руку девушки. — Сейчас о другом думать надо. Все, собирайтесь. — Он встал. — И чтоб к утру вас в доме не было. А нам ехать надо. Фрау из Берлина важного звонка ждет. Это всех нас касается.

— Ох, поклон вам до земли, благодетельница наша. — Пелагея всплеснула руками и вдруг остановилась, лицо ее помрачнело. — А что ж, другие-то, Микола, не спасутся? Таки никто-никто?

— А я почем знаю… — Тот беспомощно потер виски. — А що сдилаешь-то?

— За Наталкой сбегаю я, — решила вдруг Пелагея. — Она одна-одинешенька здесь живет, на краю деревни. Некому о ней позаботиться.

— Погоди, — остановил ее лесник. — Что скажешь, Иван Петрович? — спросил он Пирогова. — За Наталкой бежать собралась. Боится за нее.

— Да как же не бояться?! — воскликнула Пелагея. — В партию ихнюю вступила она. У нее партбилет. И в деревне про то знают. Выдадут.

— Как — в партию вступила? — Микола аж побелел. — А мне почем ничего не сказывали? Когда это?

— Да знаю, что ты терпеть их не можешь, ругаться станешь! — Пелагея махнула рукой. — Ну, утаила я. А то как бы она на почте главной стала бы? А ей как жить-то? Хозяйство она не тянет. А так служба, паек. Все не голодная.

— Ну, Пелагея… Ну, душенька… — Микола развел руками. — Ну, удивила. Не знаю, що и сказати.

— Фрау Сэтерлэнд, — Пирогов подошел к Маренн, — не получается уйти сразу. Вот за Наталкой той, дочкой Азара бежать собрались. Оказывается, она в партию большевиков вступила. Чтобы на почте работать.

— А далеко ли живет эта Наталья? — поинтересовалась Маренн. — Времени-то мало у нас, Иван. Да и лишней огласки не нужно. Мало ли увидит кто.

— Живет-то Наталья на краю деревни: если с огорода зайти, то никто не заметит, — ответил Пирогов. — Но бежать через весь лес… А что в лесу-то том? Или кто?

— Это опасно. — Маренн покачала головой, раздумывая. — В лесу и с красноармейцами встретиться можно, и со зверем диким. Да и просто заблудиться. Как вы пойдете ночью? — спросила она Пелагею. — Фонарь использовать нельзя. Заметят, поймают. Всех подведете.

— Но Наталка как же, ох господи, убьют же ее! — заголосила Пелагея, когда Пирогов перевел ей слова Маренн.

— Лучше забрать ее, конечно, — тихо сказал Пирогов по-немецки. — Раз она член партии и в деревне знают об этом, ее выдадут, я не сомневаюсь. Кроме того, что просто очень жалко ее. Отец умер, брат погиб, одна-одинешенька мается. Так кроме того, все-таки слабая женщина. Вдруг не выдержит и дорогу к хижине покажет?

— Ты, Иван, слухай, так решим. — Микола, помолчав, положил Пирогову руку на плечо. — Наталку бросать все же негоже. Злой мужик был ее отец, но она-то сама в том не виновата. Не чужая она нам. И кроме нас с Пелагеей, позаботиться о ний никому. Я с Варварою сейчас же к озеру пойду, — продолжал он. — И в ту хижину переправлю их. А ты, — он повернулся к жене, — ступай к Наталке, но чтоб тихо, как кошка. Чтоб ни одна душа не заподозрила тебя. Помнишь наше место на озерке, где от твоего батьки прятались по молодости? — В выцветших глазах промелькнула улыбка. — У черного камня. Вот туда с Наталкой приходите. Там ждать буду.

— Ой, Микола! — Пелагея, всхлипнув, обняла его за шею. — Недарма полюбила тебя. Хлопец видный был, и чиловик хороший.

— Собирайся скоро. — Лесник, расчувствовавшись, чмокнул ее в лоб. — Время дорого. Вот и посмотрим, как ты место свиданий наших разыщешь. Не забыла ли?

— Уж не сомнивайся! И з закритими очами найду!

Пелагея кинулась за печку, схватила цветастый платок, закуталась в него. Быстро перекрестилась перед иконой. Затем, сунув руку за лавку, вытащила сверток со обрывками знамени и документами, сунула Варе:

— Вот, возьми.

— Как к болоту пойдете, на мисяц гляди, — наставлял ее Микола. — Щоб рога его оба всегда перед тобой били.

— Добре, добре, — проговорила Пелагея. — Уж не знаю, как и благодарить вас, пани доктур. — Она поклонилась Маренн. — Ратуете за нас, сирых.

— Время не теряй! — прикрикнул на нее лесник. — Так и до полудня не управимся. Прямо туточки нехристей и дождемся.

— Бегу, бегу. — Шаркая башмаками, надетыми на босу ногу, Пелагея заспешила к двери. Раух посторонился, пропуская ее.

— Давай-ка, девонька, одевайся. — Микола передал Варе салоп, который накануне надевала Маренн. — Повирх рубахи-то. Холодно ночью-то. А сам-то, Иван, что о себе думаешь? — спросил он, помогая Варе просунуть руки в рукава. — Назад вернешься? Не боишься, что и тебя тронут?

— Мне бояться нечего, Микола, — пожил, — Пирогов вздохнул. — За Юру волнуюсь, верно. Но вот на фрау Сэтерлэнд вся надежда. — Он повернулся к Маренн. — Уж в своем-то госпитале рыскать они не станут? Каратели ведь не будут госпиталь обыскивать? — спросил он Маренн по-немецки. — Я о Юре, фрау…