Дорогая Альма

— Ну, прощай, дом родный. — Микола обвел горницу взглядом. — Не знаю, свидимся ли. — Голос его задрожал, а в глазах заблестели слезы. — Мать, отец, бабка, вся жизнь туточки сызмальства. Скотину, курей — все растащат, гадюки пришлые, всю хату переворотят, все вынесут, окаянные. Ах, забыл иконку-то взять. — Он бросился к образу Богородицы, сдернул со стены, сунул под рубаху. — Пелагеюшка, светик мой, не простит меня. Ну, пошли. Жив буду, снова тебя отстрою, — похлопал дрожащей рукой по бревенчатой стене. — Пущай хоть до последнего кола сожгут. Возведу, как было.

Не выдержав, заплакал, закрыв локтем лицо.

— Ну, не убивайся, не убивайся так, Микола. — Иван похлопал его по спине, ободряя. — Может, все еще и обойдется. Не тронут дом-то. Написала же фрау Сэтерлэнд в Берлин большим начальникам, чтоб не трогали. Может, и успеет решение-то до того, как все жечь начнут.

— Ох, молиться буду за вас каженный день, фрау дохтур, коли обойдет нас лихо. — Микола вытер лицо рукавом, задул свечи. Осторожно ступая в темноте, вышли на крыльцо. Микола запер дверь.

— Держитесь, Варя, за меня, донесу вас до края поляны, — Иван Петрович хотел уж поднять Варю на руки, но Маренн остановила его.

— Фриц донесет. Так быстрее будет. А вы, Иван, Миколе помогите. А то сильно расчувствовался он, как бы не споткнулся в темноте, — попросила она.

— Да, конечно, — согласился Пирогов. — Но как думаете, фрау Сэтерлэнд, дом сожгут?

— Вы же сами знаете, Иван, что я не знаю, — ответила Маренн с горечью. — Все зависит от обстоятельств, простых и одновременно очень сложных. Успеет ли моя дочь в Берлине увидеться с супругой рейхсфюрера, согласится ли фрау Марта исполнить мою просьбу, приедет ли рейхсфюрер домой в это время. На каждом из этих этапов нас может ждать неудача. Джил может получить срочный приказ бригадефюрера, своего непосредственного начальника, и тогда она вынуждена будет отложить свой визит к фрау Марте. Нанетта, дочь рейхсфюрера, может сильно раскапризничаться, и тогда фрау Марта попросит Джил перенести визит на следующий день. Но самое печальное — это если рейхсфюрера вызовут к фюреру, и он там просидит на совещании до самого утра, и тогда с ним никто не сможет связаться, даже фрау Марта, даже по телефону. Это худший вариант развития событий.

— Но что же тогда делать? — растерянно спросил Пирогов.

— Стараться затормозить расправу, — ответила Маренн. — Тянуть время. До того момента, как рейхсфюрер наконец окажется на месте и Джил попадет к нему. Или хотя бы фрау Марта позвонит ему и расскажет о моей просьбе. Я уверена, что, услышав, что речь идет о деятельности айнзацкоманд, любимом детище его конкурента Гейдриха, Гиммлер не упустит случая их попридержать и поставит положительную резолюцию. Но этого момента нам еще надо дождаться. А некоторым, таким как Варя, Пелагея, вот этот лесник, просто до него дожить.

— Что ж, понятно. — Пирогов вздохнул. — Вы уж простите, фрау Сэтерлэнд, что все время об одном и том же спрашиваю. Переживаю очень.

— Я понимаю вас, Иван Петрович, — мягко ответила Маренн.

Фриц легко поднял Варю на руки и донес до края поляны. Граф послушно бежал рядом, прихрамывая, но стараясь не отставать. Следом шел Микола. Он вздыхал, все оглядывался на дом, тер рукавом глаза. За ним Пирогов нес торбу с провизией. Он то и дело молча похлопывал Миколу по спине, успокаивая. Месяц спрятался за тучи. Стало совсем темно. Снова закрапал дождь.

— Ох, как же Пелагея с Наталкой-то доберутся, — сокрушался лесник. — Как бы с дороги не сбились…

— Дойдут, не волнуйся, — убеждал его Пирогов. — Обе здешние, выросли в этих местах, каждая травинка им знакома. Даже если Пелагея спутается, Наталка точно к озеру придет. Сколько с отцом хаживала здесь, и днем и ночью и в любую погоду.

— Так-то оно так, — вздыхая, соглашался лесник.

— Данке шен, — тихо сказала Варя, когда Раух поставил ее на ноги. Он улыбнулся:

— Удачи, фрейлейн.

— Ну, пошли, пошли! Микола, уверен, свидимся еще.

Пирогов крепко пожал леснику руку, передавая торбу.

— Бывай, Иван. Бог тебя не забудет.

Микола двинулся в чащу первым, за ним — Варя с собакой. Спустя несколько мгновений они растаяли в темноте. Еще некоторое время было слышно, как потрескивают сучья, но потом все стихло.

— Идемте, господин офицер. Мы задерживаем фрау Сэтерлэнд, — сказал Пирогов негромко. — Теперь нам остается уповать только на Бога. — Он перекрестился. — И как ни странно, на вашего рейхсфюрера.

— Как вы думаете, Иван, успеют они? — спросила Маренн, когда они подошли к машине, стоявшей под деревьями.

— Очень надеюсь, фрау Сэтерлэнд, — ответил тот. — Хотя в чем можно быть сейчас уверенным?

Стало темно — набежали тучи. Где-то рядом, над головой, протяжно прокричала ночная птица и тревожно зашевелила крыльями в ветвях.

— Тихо. — Раух придержал Маренн за рукав. — Стойте. Это неспроста. Что-то ее потревожило. Или кто-то.

Он вскинул автомат, напряженно всматриваясь в темноту. Маренн быстро вынула вальтер из кобуры и привела в готовность, тихо сказала Пирогову:

— Иван, держитесь рядом со мной, пожалуйста.

— Стой! Руки вверх! Клади оружие!