Дорогая Альма

— Проезд перекрыт, большевики взорвали самодельную бомбу, — сообщил патрульный. — Пострадал бронетранспортер. Сейчас саперы обследуют дорогу, не оставили ли еще подарочков. — Он усмехнулся.

— Есть ли дорога в объезд? — спросил Раух, разворачивая карту. — В машине личный представитель рейхсфюрера. — Он указал на Маренн. — Мы не можем долго ждать. У нас особое поручение. — Он показал патрульному документ с подписью Гиммлера. — Нам надо добраться до Легедзино.

— Дорога есть, господин гауптштурмфюрер, — ответил патрульный. — Но это лесная, грунтовая дорога. И она изрядно повреждена после недавних боев, вся в ямах.

— Покажите, — попросил Раух.

Патрульный наклонился и, светя фонариком, провел черту по карте.

— Вот здесь. Но в лесу опасно. Видите, что делается. — Он показал на дымящуюся в кювете бронемашину. — Я дам вам в сопровождение мотоциклиста. На всякий случай, — предложил он. — Он проводит, чтобы не заблудились.

— Хорошо, — согласился Раух. — Спасибо.

Они съехали с забитой машинами трассы и по обочине добрались до поворота на проселочную дорогу. Уже начало светать. Ехали медленно. Машину то и дело подбрасывало на колдобинах. Часто попадались большие воронки, и приходилось выходить, чтобы посмотреть, как их объехать. И Маренн, и Фриц молчали. Только одна мысль тревожила обоих: доедем или придется бросать машину и идти пешком? А это время, время… Которого в обрез. Только когда лес поредел и впереди замаячил выезд на большую поляну, Маренн спросила Рауха:

— Как ты думаешь, бронемашину подорвали большевики, с которыми мы столкнулись у сторожки?

— Может, они, а может быть, и нет. — Фриц пожал плечами, на лбу под козырьком фуражки поблескивали капельки пота. — Окружили довольно крупную группировку, так что в тылах осталось много небольших отрядов.

— Герр гауптштурмфюрер, — мотоциклист остановился и подбежал к машине, — теперь — прямо по полю. Вон, видите, танки и орудия на тягачах зачехленные, там расположение «Лейбштандарта». Они прикроют, если что. А мне надо возвращаться: там, на шоссе, работы много.

— Да, благодарю вас, шарфюрер. — Маренн наклонилась вперед. — Возвращайтесь.

— Хайль Гитлер!

Отсалютовав, мотоциклист вскочил на блестящий одноцилиндровый арди и, развернувшись, умчался. Раух включил мотор. «Мерседес» двинулся по широкому пшеничному полю, на котором повсюду были видны следы недавнего сражения.

— Это здесь Штефан нашел Альму, — проговорила Маренн негромко. — Здесь погибли товарищи той девушки, которую прячут лесник и его жена. Трупы убрали, но не все. Даже наши еще лежат. Видимо, похоронная команда не справляется в сроки. Посмотри, какое месиво. И люди, и собаки, все вместе.

— А большевики, я вижу, с охотничьими ножами и штыками. Шли в штыковую?

— Как сказала та девушка, Варя, у них закончились патроны. Вообще. Просто голыми руками приказали оборонять штаб. Потому и пустили собак. Это пограничники, с ними были патрульные собаки. Много.

— Я вижу.

Оба замолчали. Машина подъехала к постам «Лейбштандарта», выставленным на окраине Легедзино. К Зеппу Дитриху провели беспрепятственно. Но идти пришлось пешком, оставив машину на въезде. Все улицы были забиты бронетехникой.

Штаб Дитриха занимал бывшее здание поселкового совета в центре деревни. Деревня походила на взбудораженный улей. Улицы перегорожены бронетранспортерами и танками, повсюду снуют солдаты и офицеры, слышатся команды. От работы нескольких десятков моторов одновременно закладывало уши. В воздухе стоял терпкий запах горючего. Все говорило о том, что «Лейбштандарт» готовился покинуть деревню.

Дитрих встретил их приветливо, пообещав выполнить любую просьбу.

— Вы, фрау Сэтерлэнд, вернули к жизни столько моих солдат, что я ваш вечный должник, — начал он довольно весело. Однако, услышав, в чем состоит просьба, нахмурился.

— Позвонить в рейхсканцелярию и вызвать Гиммлера с совещания? — Он опустил голову, постукивая пальцами по столу. — А что я ему скажу?

— Что-нибудь хорошее, Зепп, — проговорила Маренн ровным голосом, хотя в глубине души уже зародилось сомнение, что все получится, как они с Фрицем предполагали. — Например, о героизме «Лейбштандарта», о награждениях отличившихся, о досрочных присвоениях звания. О том, что рейхсфюреру будет приятно услышать и что он с удовольствием передаст фюреру, когда вернется на совещание. Все знают, что фюрер особо следит за успехами своей личной гвардии на полях сражений. Неужели в последних боях никто не отличился, некого поощрить? Я не верю.