Дорогая Альма

— Давайте я отнесу собаку в дом, — предложил Пирогов. — Одной вам не справиться. Ходить она пока не может самостоятельно. Но я уверен, вы ее выходите. Она быстро поправится.

— А как же Юра, ваш мальчик? — Опираясь на руку Пирогова, Варя встала. — Он, наверное, очень расстроен. Но я сдержу слово, — уверила она. — Щенки уже подросли, окрепли. Выберите любого. Я согласна.

— Спасибо вам, — кивнул Пирогов. — Признаться, я рассчитывал на это. И обещал Юре. Рад, что вернусь к нему не один, а с собачьим малышом. Но сейчас нам надо торопиться, фрау доктор ждет. — Повернувшись, он указал взглядом на Маренн. — Расскажите, как там этот раненый офицер. Мы не опоздали?

— Не знаю. — На бледном лице Вари проступила грусть. — Биение сердца очень слабое. Я колола его иглой — реакции нет.

— Зрачки на свет реагируют? — спросила серьезно Маренн. — Вы проверяли?

— Да, пока да, — ответила Варя.

— Тогда идемте быстрее. — Маренн взяла саквояж и решительно направилась к дому.

— Куда?! — Раух попытался остановить ее. — Сначала надо все проверить.

— Некогда проверять, — отмахнулась она. — Скоро он умрет. И мы здесь уже будем не нужны. Вы сможете ассистировать мне? — спросила Варю, обернувшись. — Мне потребуется помощь.

— Да, конечно, — растерянно ответила та. — Но, знаете, я плохо понимаю по-немецки. — Она смутилась. — В школе учила. Сказать что-то могу. И учителя хорошо понимала. А вот настоящих немцев совсем не понимаю, как выяснилось.

— Это не страшно, — успокоила ее Маренн. — Иван будет рядом, и он будет переводить.

— Туточки, туточки, пожалуйте, пани дохтур. — Пелагея, поджидавшая на крыльце, распахнула дверь в дом и подняла лампаду, освещая дорогу. Маренн поднялась на крыльцо. Первым в дом, виляя хвостом, юркнул Граф. Внутри послышались мужские голоса. Было ясно, что красноармейцы все видели в окно и теперь спорили.

— Стой. — Раух крепко схватил Маренн за руку. — Дальше ни шагу. Пусть первыми пройдут они. — Он указал взглядом на Варю и Пирогова, державшего на руках Альму. — Они — свои. Пусть разберутся. Знаешь, выстрел — это секунда. Рисковать я не могу.

— Господин офицер прав, — поддержал Фрица Пирогов. — Это будет вернее. Мы с Варей войдем первыми. Я посмотрю, что там и как. Вы ждите здесь, на крыльце.

— Долго ждать некогда, — предупредила Маренн. — Спасать некого будет.

— Я понимаю, — кивнул Пирогов. — Мы быстро. Мы все объясним им. Идемте, Варя, скажете мне, куда положить собаку, чтобы удобнее, — попросил он девушку. — Пелагея, свети. В сенях у тебя тоже темновато.

— Так ночь-полночь, откуда же свету взяться? — затараторила та. — Прошу, прошу, гости драгоценные.

— Что ты все трещишь? — одернул ее из-за спины Микола. — Людям до тебя, что ли? Входи, Иван Петрович. Вон туда, к печке, клади собаку. Там у второго пса подстилка, и щенки там. Там ей место покудова.

Пирогов и Варя вошли в дом. Оставшись на крыльце, Маренн слышала, как заскулила Альма, увидев щенков. Как громко переговаривались Пирогов и еще какой-то мужчина. Их перебивал то голос Вари, то голос Миколы. Наконец все стихло, послышались шаги. В сенях появился Иван. А за ним — высокий военный средних лет в красноармейском обмундировании. Кобура на портупее расстегнута, но в руках — только фуражка. Маренн взглянула на Рауха. Тот держал автомат наготове, но, увидев, что русский явно не собирается нападать, опустил ствол.

— Старшина Кольцов. — Русский надел фуражку и отдал честь. — Вы доктор? — спросил у Маренн. Пирогов перевел.

— Да, я, — подтвердила она. — Этот офицер со мной. — Она указала на Рауха. — Охрана.

— Я понимаю, — кивнул тот. — Входите.

— Я войду первым, — предупредил Раух. — Ты — за мной.

— Хорошо, — согласилась Маренн.

Держа автомат наготове, Фриц прошел в сени. Маренн следовала за ним. Знакомая продолговатая комната была тускло освещена. Около окна она увидела красноармейцев. Они собрались группой. Двое сидели на лавке, остальные стояли. Лица серые, уставшие. Обмундирование порвано. Вдруг послышался шум, упало ведро, и вслед за этим — крик:

— Сволочи! Сволочи! Они убили мою сестру в Гродно, всех убили!

Парнишка лет семнадцати вскочил со скамьи, вскинул винтовку. Раздался выстрел. Маренн инстинктивно бросилась в сторону — и вовремя. Пуля, чиркнув над головой, врезалась в косяк двери и, отскочив, разбила пузатый кувшин с рассолом на полу. Вслед за этим послышался собачий рык. Граф вскочил на ноги и, ощерясь клыками, встал перед Варей, преграждая путь к хозяйке.

Больно стукнувшись ногой о край скамьи, Маренн успела заметить, что Раух вскинул автомат, и еще мгновение — он изрешетит парнишку пулями. Она бросилась вперед и отвела ствол.

— Не надо! Я запрещаю!

Очередь прошла по стене. Послышался звон битой посуды.

— Матерь Божия! Что сотворилося-то! — взвизгнула Пелагея. — Господи помилуй! Господи помилуй! — Она отчаянно крестилась.

— А ну, отставить! — закричал Кольцов. — Боец Соколов! Отставить!