Дорогая Альма

— Мать, ты, что ли? — На крыльце показался высокий старик с седым чубом на бритой голове. Правую щеку и бровь перерезал глубокий шрам. — Ты кого привела-то!!

Увидев Маренн, он сердито сдвинул косматые, седые брови.

— Я тебя за ликарством посылал, а ты немца привела! — рука потянулась к большой тяжелой рогатине с заржавевшим наконечником. — И ты, Иванко! — Он метнул гневный взгляд в сторону Пирогова.

— Погоди, Микола. — Пирогов, успокаивая, взял его под руку. — Не горячись. Это пани доктор. Она немцев не приведет. Она поможет.

— Вот размахався, таки и зашибет — не заметит, — жалобно произнесла Пелагея.

— Пани дохтур? — недоверчиво переспросил Микола. — Гляди, Иванка. Вон в селе говорять, скоро каратели нагрянут. Все будут жечь огнем. Разозлили сильно их прикордонники с псами, что их солдат покусали. Бабы сказывают, народ в лес повалил, со всем скарбом, со скотом, даже с псами дворовыми. Боятся…

— А ты почем знаешь? — недоверчиво спросила Пелагея. — Неужто в село сбегал?

— Нет, куды мне! — Микола махнул рукой. — Сама знаешь, каков я бегун. Наталка, почтальонша на ручей за водой прибегала. Ни, в дом я не пускал ее, — сообщил он быстро, заметив, как жена нахмурилась. — Какие теперь гости? Так, наболтала на крыльце и дальше побегла.

— Иван Петрович, спросите, что с раненой, жива ли? — озабоченно сказала Маренн. — Времени мало.

— А что раненая твоя, Микола, не опоздали мы? — спросил Пирогов вполголоса.

— Зараз салоп принесу. — Пелагея кинулась в сарай напротив дома. — Не королевичный, знамо дило, да какой есть. Не знесудьте.

— Благодарю, — кивнула Маренн. — Мне подойдет любое.

— Живий, — подтвердил Микола. — Раны ей водой из источника промываю, на том и держится. Щени ейные тоже в здравии. Просыпалися, я им еще молока дал, так и спят.

— Вота пани, прошу.

Пегалея поспешно вернулась к крыльцу, держа в руках широкий войлочный жакет с ярко-красной вышивкой на груди.

— Пидходить?

— Да, вполне, — кивнула Маренн, хотя сама едва не утонула в одеянии. «Но это только на короткое время», — подумала она.

— Ну, веди, Микола, веди, — торопил лесника Пирогов.

— Прошу, прошу. — Тот прихрамывая, распахнул дверь. Маренн сразу почувствовала запах сушеных трав, недавно испеченного хлеба. Пирогов вошел первым. Маренн — за ним. Горница была чистой, справа виднелась белая печь с лежанкой, у стены скамейка, у окна стол, покрытый скатертью с вышивкой. На полках аккуратно расставлена глиняная посуда. В красном углу иконы, покрытые рушником, с зажженными перед ними свечками.

— Вот она, страдалица. Взгляните, пани доктур.

Пелагея подвела Маренн к скамье, на которой лежала молодая девушка в обмундировании Красной армии. Осторожно откинула одеяло.

— Вы присядьте, присядьте, фрау Сэтерлэнд. — Пирогов подставил деревянный табурет.

— Света надо больше. — Маренн открыла санитарный саквояж и, надев марлевую повязку на лицо, внимательно осмотрела девушку.

— Так электричества у нас нема. — Микола развел руками. — Лучину жжем, щепу.

— Иван Петрович, подержите фонарь. — Маренн достала из саквояжа круглый армейский фонарь с двумя батареями и, включив, передала Пирогову. — Так-то лучше. И еще один стул подвиньте, — попросила она. — Инструмент положить.

— Ну уж как и заслипит! — Старый лесник даже прищурился.

— Вот сюда светите, Иван Петрович, — попросила она. — Я скажу, мы вовремя успели. Еще пара часов, и процесс стал бы необратим. Вижу два поражения: сквозное в плечо, с вовлечением большого объема мышечной ткани, и слепое в брюшной полости. Пуля застряла внутри, ее надо срочно удалять, иначе развивается сепсис. Кроме того, сюда попали куски обмундирования, это тоже не улучшает положение. Иван Петрович, будете ассистировать, — обратилась она к Пирогову. — Сейчас я введу наркоз и начнем.

Маренн достала контейнер, в котором в спирту хранились шприцы, сделала укол. — Пока наркоз подействует, я обработаю плечо, — решила она. — Кроме того, сейчас надо поставить капельницу с физраствором, чтобы организм не обезвоживался. Фрау, подойдите, — попросила она Пелагею. — Будете держать бутылку. Но только держите ровно. Сейчас я установлю катетер.

— Таки як же так? — всплеснула руками Пелагея. — А неученая я.

— Держи, говорят тебе, — прикрикнул на нее муж, — и стой спокойно. А то все дергаешь, як кобыла, в стороны.

— Лесник сказал, в деревню придут каратели, — сообщил Пирогов, пока Маренн промывала рану девушки на плече. — Жители бегут в дубраву. Обещают всех пожечь из-за того, что помогали пограничникам здесь.

— Та ж Наталка сказала: вот таких, как она, — Микола показал на раненую, — полоненных видимо-невидимо за лесом в карьере собрали и охраняют там, без воды, без еды. Волчья яма место называется. Не сотни, тысячи. Цильная армия. И генералы с ними, все в одну кучу. Комиссаров расстреливают. Бабы здешние ходили, хотели им хоть хлебушка дать, так нет, всех автоматным огнем прогнали. Пекло адское, мрут люди, как мухи.

— Шо ж буде? — всхлипнула Пелагея.

— Держи ровно!