Дорогая Джозефина

– Но я ужасный «везунчик». – Он обвил руками талию Джозефины и оттащил ее от края. Их близость нарушала несколько правил поведения, но они были молоды. Они были друзьями.

– Тебе тоже нужно скатиться с этого холма. – Джозефина улыбнулась и взъерошила его волосы, смахнув темные локоны на глаза. – Когда мир кажется темным, мы должны искать светлое пятно, чтобы стать светлее. Мы выбираем наши радости. – Она взглянула на него на мгновение, и смысл стал ему ясен.

Склон холма был ее счастьем. Это была свобода.

Элиас кивнул, его горло сжалось от вздоха.

– Ты скатишься с этого холма вместе со мной, Элиас Уэлби. И если мы умрем, то… по крайней мере, умрем со смехом. – Джозефина подтолкнула его локтем. – Ты со мной?

– Я с тобой, – вздохнул Элиас. Он хотел, чтобы ее пальцы запутывались в его кудрях, а его руки обвивались вокруг ее талии. Всегда. Он хотел ее. В этот момент. Всегда.

Он выпутался из сюртука и отбросил его в сторону. Холодный воздух обжег его кожу, сквозь жилет и рубашку. Конечно, миссис Кейперс, узнав о его поступке, назвала бы его дураком. Возможно, он даже согласился бы с ней, но для Джозефины он подхватил бы воспаление легких, потерял бы палец на ноге от обморожения или скатился бы с горы. Его чувства не имели смысла. Они оставались тайной за семью замками.

И чем больше чувств он испытывал, тем меньше мог в них разобраться.

Джозефина накрыла его сюртук своей шалью, затем присела на вершине холма. Она смотрела на землю внизу, ее лицо светилось новыми красками. Боролась ли она со своими эмоциями, как Элиас боролся со своими? О, как ему хотелось заключить ее в объятия и сказать, что отчаяние – это не преступление. Иногда это было все, что нужно человеку, – разрешение развалиться на части и найти безопасное место для восстановления.

– На счет три, – с задором сказал Элиас.

Вера: Ты в порядке, Джози? Ты уже несколько дней ничего не писала.

Вера: У нас с Ноа было еще одно свидание. Давай пообщаемся по FaceTime. У меня есть новости.

Вера: Вчера ты была активна в Instagram.

Вера: Алло? Ты умерла? Я начинаю паниковать.

Джози: Я жива! Извини, что не отвечала.

Вера: Что, черт возьми, происходит? Поговори со мной.

Джози: Вся эта история с Элиасом… Я не хочу сейчас в это влезать.

Вера: Не вычеркивай меня из своей жизни. Пожалуйста. Только не снова.

Джози: Я не вычеркиваю тебя! Мне просто нужно, чтобы меня оставили в покое на некоторое время.

Вера: То же самое ты сказала в прошлый раз.

– Три! Джозефина бросилась вниз по склону. Она упала набок и покатилась, как клубок ниток, ее визг разнесся по вересковой пустоши.

– Подожди, Джози… – Элиас скрестил руки и бросился головой вперед, что сразу показалось ему плохой идеей, так как мир закружился вокруг него. Он сиганул вниз по склону, задыхаясь от ощущений – грязь попала в глаза, желчь застряла в горле, а головокружение было таким сильным, что он видел звезды.

Скоро почва выровнялась. Ему нужно было продержаться еще несколько секунд. Но боль становилась все сильнее, удары и толчки – все жестче. Он кричал и задыхался оттого, что в рот залетал дерн. Если это был поединок с холмом, то холм, несомненно, побеждал.

Элиас обмяк. Глубокая чернота, словно растекающиеся чернила, разлилась перед его взором, а когда она рассеялась, он обнаружил себя распростертым у подножия холма в окружении вереска и тростника. Он застонал, в его теле пульсировала сильная боль. От падения он покрылся синяками с головы до ног. Скорее всего, на следующий день он не сможет даже встать с постели, что было не самой худшей участью. Миссис Кейперс будет настаивать на белом супе, теплых одеялах и полноценном отдыхе.

– Джозефина? – Элиас резко сел. Он увидел ее на расстоянии вытянутой руки, ее одежда была испачкана грязью и травой. – Ты в порядке?

Она схватилась за живот и засмеялась, слезы потекли по ее щекам.

– Нет, но я не могу перестать улыбаться. Я не могу убрать с лица эту ужасную ухмылку. Я хочу показать, насколько я не в порядке, но мое тело слишком сломлено… или, возможно, оно так устало от боли и печали, что решило существовать в отрицании. Я не знаю. Все, что я могу сказать, это то, что я не в порядке. Я хочу плакать.