Дорогая Джозефина

– Глупости. Ты просто не слышал правильной сказки. – Джозефина бросила шаль на пол и прошла к столу. – Закрой глаза. И ты тоже, Элиас.

Он зарылся лицом в подушку, чтобы рассмешить детей.

– Что вы видите? – прошептала Джозефина.

– Темноту, – ответила Китти.

– Используй свое воображение.

– Я вижу пиратский корабль и желтые цветы. – Фитц открыл глаза и усмехнулся, когда Элиас уставился на него.

– Открой глаза. Мы сейчас находимся на пиратском корабле, покрытом желтыми цветами. – Джозефина спрыгнула со стола и взяла с книжной полки бумажную шляпу. Она водрузила ее на голову, а затем подняла Фитца с дивана. – Капитан Дарлинг, каков наш пункт назначения?

– Мы плывем в Антарктиду. – Он указал на Элиаса. – Оторви свою задницу, первый офицер Уэлби. Нам нужно остановить белых медведей, пока они не съели принцессу.

Джозефина расхохоталась – то, как она смеялась, было чистой магией. Она посмотрела на Элиаса, и выражение ее лица смягчилось. Чувствовала ли она ту же боль, что и он? Переполняла ли ее та же радость и печаль? О, если бы она почувствовала его боль в груди, она бы поняла, что околдовала его, потому что его сердце бешено колотилось в ее присутствии. Он не мог любить наполовину. Он принадлежал ей полностью.

– Может, нам использовать сети для белых медведей, капитан? – Элиас выскочил из крепости и присоединился к представлению. Часами он играл с Джозефиной и своими кузенами, участвуя в боях на мечах и чаепитиях. Он носил бумажную шляпу. Он танцевал с Китти. Они с Джозефиной били друг друга подушками, пока одна не лопнула, засыпав комнату гусиными перьями.

Когда-то библиотека держала Элиаса в плену. Теперь она освободила его.

Темнота уступила место десяткам свечей. Тишина превратилась в смех. Больше не нужно было прятаться. Его увидели.

– Ты мой конь, Элиас, – сказала Китти. – Встань на колени. Она обхватила его за шею и повалила на пол.

– Почему я не могу изображать спящую принцессу? – Он корчился на ковре, пока его руки не устали. – Спускайся. Этой лошади нужен отдых.

– Нападение пиратов! – Фитц спрыгнул со стула и ударил Элиаса подушкой. Она взорвалась, как и предыдущая, рассыпав перья по комнате.

Джозефина раскинула руки, когда сверху посыпался пух.

– Я уберу беспорядок, первый офицер Уэлби. – Она села рядом с Элиасом и стала выдергивать перья из его волос.

– Не беспокойтесь. Я думаю, так комната выглядит лучше, как вечеринка на свалке. – Он усмехнулся, когда она бросила горсть перьев ему в лицо. Действительно, она тоже была его самым дорогим другом. Она знала его. Она была и внизу, и наверху, и в совершенно другом мире.

Он не мог представить себе ни дня без нее.

В половине шестого Энн принесла ужин в библиотеку и приготовила угощение для пикника. Затем, около девяти часов, дети заснули в своей крепости, приютившись между Элиасом и Джозефиной. Свечи горели слабо, маскируя дневной хаос тенями.

Элиас накинул куртку на Фитца и взглянул на Джозефину, которая, казалось, была увлечена угасающим огнем. Скоро она найдет его подарок. Что он может сказать в качестве предисловия? Всю неделю он хотел поговорить с ней, делая вид, что их разговор в вестибюле так и не состоялся. Теперь он сидел рядом с ней, и его слова казались потерянными среди перьев, пустой посуды и бумажных шляп.

– Давай уложим их в постель, – прошептала Джозефина. – Отнеси Фитца, ладно? – Она разбудила Китти и повела ее через кабинет в прихожую.

– Проснись, парень. – Элиас поднял Фитца с кучи подушек, но мальчик по-прежнему спал, его тело было вялым, как у тряпичной куклы. Как девятилетний ребенок умудряется даже во сне вести себя несносно?

Элиас последовал за Джозефиной по темному проходу. Он перекинул Фитца через плечо и прислушался к дому, но тот не скрипел и не стонал. Он стоял неподвижно. Никто не разговаривал, кроме горничной и камердинера, которые болтали внизу, возможно ожидая возвращения мистера и миссис Дарлинг.

Когда дети уснули в своих покоях, Джозефина пожелала им спокойной ночи и направилась в свою спальню. Элиас смотрел, как она идет по коридору, и его дыхание участилось. Он постучал ногой, когда она вошла в спальню. Время шло, он потирал виски. Обидел ли ее его сюрприз? Был ли он настолько незначительным, что она посчитала его не заслуживающим ответа?

Люди редко обнажают свое сердце, ведь искренняя любовь – это нескромный поступок. Элиас отбросил приличия, чтобы выразить свою нежность, и тем самым сделал себя уязвимым. Какая трагическая ошибка! Ему следовало скрывать свои эмоции до тех пор, пока они не потеряют свою значимость.

Джозефина выскочила из спальни. Она замерла в коридоре и уставилась на Элиаса так, словно видела его впервые. Ее грудь вздымалась и опадала, а по щекам текли слезы.