Дорогая Лав, я тебя ненавижу

Лав

Несмотря на все личные подробности, которые ты мне рассказал?

Зак

Нет. Если этому суждено случиться, так и будет. Я ничего не смогу с этим поделать.

Он говорит, что, если мне суждено, я узнаю его.

Но упрямый голос в моей голове кричит…

А что, если я уже?

Очередь начинает продвигаться, и, по моим расчетам, я буду на кассе минут через пять, а то и меньше.

Зак

Я к тому, что всегда могу перестать тебе писать. Если это то, чего ты хочешь.

Ты хочешь, чтобы он перестал тебе писать?

Будь честной, Ви.

Хочешь?

Нет.

Нет, не хочу.

Лав

Я просто говорю, что с этого момента мы не должны говорить друг другу, где находимся. Думаю, прошлой ночью было СЛИШКОМ опасно.

Зак

Согласен.

Лав

И больше никакого обсуждения таких специфических штук, как татуировки. Так будет слишком легко понять, с кем говоришь, а мы не просто так заключили договор.

Зак

Да, мэм.

– Мисс? – кассир привлекает мое внимание, и я вздрагиваю, понимая, что следующая. Ничего не ответив, я засовываю телефон в карман джинсов и выкладываю бутылки с водой на кассу.

Лаймово-зеленую машинку Дии никогда нельзя было назвать «утонченной». Я всегда замечала ее еще издалека – и днем и ночью, независимо от погоды, но я все равно сомневаюсь в том, что видят мои глаза, когда сворачиваю в тупик, ведущий к моему дому, и замечаю ее «жук» на подъездной дорожке.

Я моргаю один раз.

Второй.

Она и в самом деле здесь.

В моем доме.

В 10:30 утра в субботу.

Я занимаю последнее свободное место на парковке, прежде чем тянусь к задним сиденьям, чтобы взять многоразовые пакеты с продуктами. Как бы я ни старалась, не могу придумать разумное объяснение ее присутствию здесь. Может быть, она что-то забыла у меня дома, когда мы тусовались в последний раз?

Возможно, свою верность.

Я иду ко входной двери, и мои попытки успокоиться провалились, едва я переступаю порог. На первый взгляд, кухня пустует, но, повернув голову, я обнаруживаю, что Диа сидит на бархатной скамейке у входа.

Корзинка с мини-маффинами покоится у нее на коленях.

Я гадаю, как расценивать ее визит, пока знакомый аромат яблочно-пекановых маффинов не говорит мне о ее намерениях. Она принесла мои любимые – дикое предположение: она пришла извиниться.

– Привет, – Диа вскакивает на ноги, ее полные губы складываются в робкую улыбку.

– Привет?

– Твоя мама впустила меня, – объясняет она. – Потом ей пришлось уйти, чтобы проследить за уроком танцев Эшли.

Она указывает на потолок, точнее, на студию наверху, где каждые выходные проходят занятия Эш.

Песня Бейонсе Partition эхом разносится по всему дому, вплоть до кухни, и я закатываю глаза до другого измерения.

В этом вся мама.

Боже упаси, чтобы дорогой профессиональной преподавательнице танцев, которую она наняла – женщине, в буквальном смысле ставившей хореографию для некоторых самых громких имен индустрии, – доверили правильно выполнять свою работу.

– Я просто решила принести тебе маффины, – Диа жестом указывает на подарочную корзинку – ее версию белого флага.

Я глупо пялюсь на нее.

– Что ты на самом деле здесь делаешь, Даймонд? – я сразу перехожу к делу.

Она морщится оттого, что я называю ее полным именем, ставит корзину на скамейку позади себя, а затем с болью выдыхает:

– Пытаюсь не потерять единственного друга.

Я жадно слушаю ее.

В спортивных штанах, старом кардигане и с растрепанным пучком на голове она выглядит так, будто не смыкала глаз по меньшей мере двадцать четыре часа. Еще я уверена, что некоторые из темных пятен у нее под глазами – остатки вчерашнего макияжа.

Она плакала?

– Я не единственный твой друг. У тебя есть Лейси, помнишь?

Она издает издевательский смешок.

– Больше нет.

Я хочу спросить, что она имеет в виду. Спросить, что случилось после того, как я ушла. Но я не могу – очень сильно болели свежие раны.

– Прости, Ви. Я была ужасной подругой, – ее глаза полны сожаления. – И я говорю не только о прошлой ночи. Я говорю обо всем выпускном классе.

Я больше не в силах смотреть ей в глаза, однако чувствую, будто с моих плеч только что сняли тысячетонный небоскреб.

Может быть, для нас еще не все потеряно.

– Если быть честной с самой собой, то я была ужасной подругой с того момента, как переступила порог дома Финна прошлым летом. Я изменилась. Я знаю, что изменилась.

Она права.

Она изменилась.