Дорогами Судьбы

***
На следующий день мне стало немного легче. Неожиданно появился мой лечащий врач и сказал, что еще дней десять мне предстоит провести здесь. И все пошло по накатанной. Два раза в день мне ставили капельницу, температура понемногу спадала. Я всё ждал, придет ли сегодня Люба, но она больше не появилась. Как я не надеялся, все было напрасно.
Когда слабость, а вместе с ней и сонливость наконец оставили меня, я понял, что здесь ужасно скучно. Я готов был лезть на стену от однообразного репертуара, которым «Русское радио» одаривало нас целый день. Моим соседям по палате родственники приносили читать книги, а у меня с собой в рюкзаке случайно оказался конспект по аналитической геометрии, который я успел проштудировать вдоль и поперек. Даже несмотря на то, что читать удавалось только в светлое время, углы Эйлера и матрицы векторных произведений мне успели порядком поднадоесть за эти дни.
Конечно, я не мог забыть, что началась сессия. По моей просьбе мне написали красивую бумажку со всеми печатями о том, что я нахожусь на лечении в больнице, но через две недели смогу сдать все экзамены. Она лежала у меня на тумбочке и я надеялся, что появится Люба, и передаст ее в деканат. Но Любы не было.
На четвертый день меня навестил Игорь. Он был как всегда жизнерадостен и счастлив.

– Кстати о птичках, – рассказывал он. – Любовь Васильевна твоя не на шутку обиделась на бедную Наталью Сергеевну. Вот никогда не подумал бы. Знаешь, что она сделала?

Я покачал головой:

– Откуда я знаю. У меня новости только от русской службы новостей, а там про физиков не любят говорить.

– Извини, не подумал. Так вот, только представь себе, она поставила всему потоку зачеты, даже тем, кто не явился…

– Что за грязные намеки, – улыбнулся я.

– А я и не тебя имею в виду, было еще несколько кадров, которые не смогли вовремя найти себя после праздников. Так она им зачет все равно поставила. А Наталье Сергеевне не поставила. Единственной. Весело? У Натальи Сергеевны ни одного пропуска, ни одной тройки, не то что неотработанных двоек. А Любовь Васильевна у нее что-то спросила такое из философии, что та не смогла ответить. И все. Зачета нет, готовьтесь на отчисление.

– Быть не может такого, – возмутился я. Я начал вспоминать, что Люба пыталась привлечь мое внимание к одному человеку с потока, не сдавшему зачет. Тогда мне было непонятно, зачем она это говорит, но теперь стало понятно. – И что Наталья Сергеевна?

– Ты же знаешь нашу старосту потока, она – человек-кремень. Маргарет Тэтчер отдыхает. Она сидит и зубрит наизусть конспект. Кстати, передавала привет. Сказала, как получит зачет по культурологи, сразу навестит.

– Она ни о чем не догадалась?

– Конечно, нет. Хотя отнеслась к этому, как к кармическому наказанию за твой испорченный праздник.

– Если бы знала в чем причина, была бы удивлена.

– Женщины испокон веков ведут свою борьбу без всяких правил.

– Да ладно. Если бы Люба пришла, я бы ей все объяснил. Жалко Наталью Сергеевну. Хоть она сама и виновата, но все равно жалко. Черт, мне еще больше недели куковать здесь.

– Я понял, Любовь Васильевна к тебе не приходила.

– Приходила в самый первый день, но думаю, больше не придет.

– Вы поссорились?

– Нет, просто не сумели поговорить. Она ждала от меня каких-то слов, а мне было так нехорошо, что я вообще в итоге сознание потерял, – я грустно усмехнулся. Было бы о чем вспоминать.

Мы помолчали некоторое время. У меня в голове все крутилась какая-то мысль, но никак не могла вербализироваться. Что-то, что могло бы помочь Наталье Сергеевне. Я чувствовал себя виноватым перед ней. В конце концов, личные отношения – это одно, а учеба – другое. Не могут же ее теперь выгнать. Точно, именно об этом я и хотел спросить.